Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
данных был какой-то «пробел», который подразумевал, что я что-то упустил. Одна из сделанных мной корреляций заключалась в том, что ракеты SS-25 были отправлены в ж/д вагонах, которые соответствуют определенному числовому шаблону (368-98ХХХ), в то время как железнодорожные вагоны, используемые для перевозки «Курьера», по-видимому, имели свой собственный шаблон (368-99ХХХ). Моя самая большая проблема заключалась в том, что в цеху окончательной сборки была смесь частей ракет и вагонов, которые не подходили ни под одну из составленных мной моделей. Затем произошло нечто, что заставило меня усомниться во всем моем «аналитическом прорыве» — ракета SS-25 покинула завод в вагоне с номером 368-99ХХХ, который я раннее ассоциировал только с ж/д вагонами, перевозящими ПГРК «Курьер». К счастью, ACIS определила эту ракету для вскрытия, что позволило провести дальнейшее расследование.
Во время мероприятий по вскрытию контейнеров инспекторы могли увидеть переднюю часть ракеты SS-25, в поле их зрения попали третья ступень и ракетоноситель, передние и центральные части которого было видно. К этому времени каждый инспектор разработал свой собственный метод, чтобы найти то, что им нужно. Самым важным было подтвердить существование третьей ступени. Если у ракеты и была такая ступень, то, вероятно, это была ракета SS-20 (лишь просканировав вторую ступень с помощью КаргоСкана, сторонники жесткой линии, которые верили, что Советы могут создать сложные модели третьей ступени, чтобы скрыть незаконные SS-20, были по-настоящему удовлетворены).
Инспекторы затем просматривали мысленный список повторяющихся объектов для наблюдения: четыре устройства вектора тяги, центрирующие кольца и накладки, узоры заклепок и так далее. К этому времени я был назначен ответственным за обучение персонала, направленного в Воткинск, я объяснял правила контроля, составленные для вскрытия контейнеров. Существовала единая система сбора данных.
Как и прежде, при контроле за ракетами я использовал собственный алгоритм наблюдения и однажды обнаружил аномалию — металлическую полоску длиной примерно 18 дюймов (45,72 см), вставленную по центру модуля ускорения. Кажется, она была прикреплена к корпусу ракеты и ровно лежала рядом. К тому времени другие инспекторы преуспели в обучении; после нашего возвращения в центр сбора данных (DCC)[13] я описал то, что я наблюдал в ВАР, а затем попросил каждого из инспекторов, участвовавших во вскрытии контейнера, ознакомиться с этим. Каждый из них видел то же самое, что и я, и мы все согласились, что эта металлическая «полоска» никогда не наблюдалась на более ранних корпусах.
Во время моей командировки во Франкфурт я предоставил докладчикам из «Ворот» описание того, что было замечено. По возвращении в главный офис OSIA я был немедленно вызван ACIS в штаб-квартиру ЦРУ, чтобы предоставить информацию о моих находках. Выслушав меня и подробно изучив мой набросок «аномалии», Карен Шмукер отправил меня вниз по коридору на встречу со специалистом по телеметрии. Он предположил, что это может быть щелевая антенна, используемая для передачи телеметрии, которая пока что проходила испытания.
С этим предположением я направился в другую часть здания, где находилось управление анализа изображений (УАИ)[14], внутреннее управление ЦРУ по расшифровке фотографий. Там я поговорил с их аналитиком, главным по контролю ракетного полигона в Плесецке, где летом проходили испытания SS-25 и других ракет. У него был список видимых примет, которые означали, что ракету собирались испытать. Хоть беглый просмотр изображений не вызвал серьезных опасений, он поблагодарил меня за предупреждение — будет внимательнее следить за ситуацией в следующий раз.
Вернувшись в штаб-квартиру OSIA, я начал анализировать ВАР. Мой отчет показал, что я почти с абсолютной точностью предсказал тип ракет и их количество, собираемое в цеху окончательной сборки в Воткинске, а также определил дату, когда эти ракеты покинут завод. Проще говоря, я взломал систему производственных циклов объекта, за которым мы следили.
Телефонный звонок
Я прибыл в Воткинск в начале января 1990 года и, подобно остальным сотрудникам Воткинского инспекционного центра, был погружен в проблему с КаргоСканом. Подготовка площадки для приема устройства велась с 1989 года. Тогда Советы залили 1000 тонн бетона, проложили более 1370 метров трубопровода и 5100 метров электропроводки, чтобы построить ангар площадью 230 кв. м, в котором должно было разместиться гигантское рентгеновское оборудование. Это здание должно было защитить тех, кто управляет КаргоСканом, от вредного рентгеновского излучения.
Модули, содержащие рентгеновские аппараты и вспомогательные системы, начали прибывать в начале октября 1989 года, а окончательное размещение оборудования состоялось 16 ноября. К началу января 1990 года монтаж и тестирование продвинулись настолько, что запуск КаргоСкана был признан безопасным. Группа специалистов по радиационной безопасности была направлена в Воткинск для проведения обследования, которое было завершено к 13 января 1990 года. На тот момент американская сторона сочла, что КаргоСкан достиг эксплуатационной готовности.
Была, однако, одна серьезная проблема — Советы считали, что установленная система не соответствовала спецификациям, изложенным в меморандуме о соглашении (МОС). Советский Союз посчитал, что площадь сканирования, предложенная инспекторами, превышала площадь, установленную в соответствии с МОС, и что ширина облучаемой области была больше, чем в МОС. Наконец, Советы отметили, что не существует способа удаления любого сделанного изображения, которое превышало спецификации, установленные Министерством обороны. И поэтому они не могут разрешить эксплуатацию КаргоСкана, пока эта процедура не будет доступна и согласована.
Советские и американские дипломаты, которые вели переговоры по МОС в декабре 1988 года, провели следующие 10 месяцев в Женеве, обсуждая чрезвычайно сложные вопросы, связанные с установкой и эксплуатацией КаргоСкана. Затем они сочли задачу слишком сложной и передали этот вопрос персоналу Воткинского завода и инспекторам OSIA, которые были уполномочены согласовывать частные процедуры для решения множества вопросов. Это означало, что персонал, которому первоначально было поручено выполнять лишь поверхностные задачи по техническому обслуживанию и базовой эксплуатации КаргоСкана в Воткинске, теперь отвечал за решение чрезвычайно сложных технических проблем, которые не были предусмотрены при подписании МОС.
В Воткинске были две категории инспекторов. Договор о РСМД позволял 30 инспекторам находиться на месте постоянно. OSIA отвечало за назначение пяти офицеров на эти вакансии, которые выполняли функции командиров объекта и его заместителей. Офицером OSIA, который хорошо знал, не только как работает КаргоСкан, но и технические детали и характеристики эксплуатации устройства в соответствии с договором о РСМД, был первый лейтенант Джон Сарториус. Джон неохотно взял на себя эту ответственность. Его предшественник, который должен был быть техническим руководителем и участвовать в технических обсуждениях, проводимых в Женеве, оказался не в состоянии выполнять эту задачу. Это побудило руководство OSIA назначить Джона, который, как обычно, превзошел все ожидания.
Другой категорией были гражданские служащие, нанятые компанией технического обслуживания
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
