Верный ученик и помощник ловца — белобрысый мальчишка Фредо — крутился тут же у лавки, нахваливая товар, разъясняя покупателям, что есть что, и травя байки о сказочных способностях магических существ и о том, какие смертельные опасности сопровождали охоту на них. Амулеты правдивости у стоящих рядом покупателей то краснели, то зеленели, но на них не обращали внимания: небылицы на то и придуманы, что рассказывают их для красного словца и пущей рекламы ради.
Любопытствующие дрожали от страха, рассматривая пару живых фениксов, сидящих в просторной клетке, укрытой магической пеленой: алые перья птиц горели жаром, как пылающие в печи головёшки, и могли поджечь любой горючий материал. Ворох перьев на прилавке уже не пылал огнём, а лишь ярко светился, сообщая, что магия в товаре есть. Со временем свечение тускнело и перья теряли свою ценность, как магический продукт, поэтому являлись товаром скоропортящимся, и ловцы предпочитали привозить фениксов живьём и ощипывать их согласно спросу.
Кроме фениксов в трофеи ловца входили и другие животные. Самой живописной группой, привлекавшей наибольшее число взволнованных взглядов, была тройка крупных летучих мышей — вампиров. Эти летучие мыши имели мягкую плюшевую шкурку тёмно-серого цвета и чёрные кожистые крылья, в сложенном состоянии прикрывавшие их, как плащи. На первый взгляд от обычных мышей они отличались размерами (простые летучие мыши не бывают ростом с взрослого человека) и умением стоять на длинных задних лапах, опираясь на перепончатый хвост. Второй взгляд выявлял больше отличий: красные глаза-бусинки вместо чёрных, чересчур пронзительный для зверя взор и острые, моментально выдвигающиеся из челюстей клыки.
Однако главная особенность мышей-вампиров заключалась в том, что они могли создавать иллюзию человеческого облика, приманивая поближе самую вожделенную добычу: вампиры слыли любителями человеческой крови. От ловцов доходила информация, что страх делает кровь человека горькой, поэтому вампиры предпочитают не нападать на жертву, а обольщать её, погружать в сладкое забвение фальшивой страсти и пить кровь с наслаждением, пока жертва бьётся в экстазе от навеянных магией грёз. Укус вампира действовал на людей, как сильнейший наркотик-галлюциноген. Человек, попавший под власть чар вампира, видел себя на ложе любви с небесно-прекрасным созданием, тогда как в реальности быстро умирал от кровопотери, обеспечиваемой присосавшимся к нему упырём.
Стоило кому-то из мужчин-зрителей подступить ближе к клетке, как один из вампиров мигом оборачивался ослепительно красивой обнажённой красоткой и манил к себе потенциальную жертву. Чарам вампира противостоять очень сложно, но магическая ограда не давала жертвам вампирского очарования протянуть кровопийцам руку сквозь прутья клетки и с блаженной улыбкой отправиться в мир иной. Если подходила женщина — её искушал обещанием неземного блаженства прекрасный юноша, пока его сородичи, сгрудившись в дальнем углу клетки, в предвкушении облизывали клыки. Кори натянула пониже капюшон, когда напирающий сзади народ подтолкнул её к самой клетке, приблизив к ловцу на расстояние шага.
— Коснуться совсем нельзя? — хрипло спросил очередной мужчина, пленённый чарами фальшивой красотки. — Сейтан, хоть на секундочку сними защиту!
— За секундочку три взрослых вампира выпивают полтора литра крови, — флегматично известил Сет. — Так что, снимать защиту?
Мужчина испуганно попятился прочь, а вампир, приняв опять облик летучей мыши, гневно зашипел на ловца. Сет в ответ показательно перекинул с ладони на ладонь парочку вампирских клыков и шипение мигом смолкло.
У ног ловца фыркнула длинная, грациозная огненная саламандра ярко-изумрудного окраса. Похожая на гигантскую ящерицу рептилия была обмотана сетями, пропитанными кровью дракона, — единственным средством блокировки магических сил животного. Огненные искры, проскакивающие по чешуе саламандры, не могли пережечь такие путы, и самые отчаянные из зрителей подходили почти вплотную к чудо-зверюшке.
Толстый аптекарь, специализирующийся на дорогих магических зельях, оплатил трёхлитровую бутыль с голубой кровью дракона и нетерпеливо заворошил товары на прилавке:
— Что ещё из драконьего имеется?
— Драконьи слёзы, — ответил ловец, демонстрируя стеклянный флакон с серебристой, переливающейся, как ртуть, жидкостью.
Амулет истинности слов позеленел, толпа потрясённо ахнула, аптекарь завопил:
— Драконьи слёзы?! Никто и никогда не привозил раньше такого артефакта! Драконы не плачут!
У Кори закружилась голова: она вспомнила своего Оззи, рыдающего от побоев. Оззи, уносимого Сетом из дворца. О, Кори знала, что аптекарь не прав: драконы плачут, когда они ещё малыши.
— Избиваешь маленьких дракончиков, Сет? — хрипло спросила Кори. Неужели он дошёл и до этой стадии бесчеловечности?!
— О, принцесса, польщён вашим визитом в мою палатку, — издевательски протянул Сет, и народ вокруг позволил себе широкие ухмылки: всем было известно, что Кори — отверженная принцесса, бесправная приживалка в королевской семье. — Увы, с дракончика много слёз и крови не нацедишь, так что это — слёзы взрослого дракона.
Амулеты подтвердили правдивость ловца, все вокруг дружно загалдели, повторяя только что опровергнутое утверждение «Драконы не плачут!»
— Плачут и впрямь редко, но ноют по любому поводу, — еле слышно проворчал Фредо.
Впрочем, Кори могло и послышаться в окружающем их гаме. Громче всех восклицал аптекарь, обращаясь к ловцу:
— Как ты сумел довести дракона до слёз?!
— Ты правда хочешь это знать? — мрачно оскалился Сейтан. — Может, на тебе и продемонстрировать? Для удовлетворения всех излишне любопытных покупателей?
Аптекарь испуганно сглотнул и отрицательно замотал головой. Саламандра у ног ловца пренебрежительно зафыркала и лениво развернула хвост, заставив толпу шарахнуться на шаг назад. Ловец грозно прищурился в ответ на насмешливое фырканье зверя и мстительно громко сообщил покупателям:
— Слёзы огненной саламандры тоже в наличии имеются!
Ящерица поперхнулась фырканьем, словно поняла слова человека, но тут же прикрыла глаза и сонно обмякла на солнышке.
Взволнованные перешёптывания толпы нарастали, как шум морского прибоя, под восклицания аптекаря:
— Но как?! Ты не в первый раз привозишь слёзы саламандры, сейчас даже живого зверя приволок, но я не понимаю: как тебе удаётся заставить его плакать?!
— Под пыткой плачут все, — сухо отрезал ловец, а его помощник Фредо закивал и прошептал:
— Жутка вещь — пытка огненной саламандры! Я всегда убегаю подальше — совсем слышать такого истязания не могу. Если остаюсь — сам готов нарыдать слёзное озеро!
Амулеты истинности всех покупателей позеленели, подтверждая горячую искренность слов мальчонки. Один ярко-золотой глаз саламандры приоткрылся и многообещающе зыркнул на паренька, но плотные веки быстро скрыли проблеск золота и злобно вытянувшийся вертикалью зрачок рептилии.
