Кэтри поворачивается, и я чувствую, как её взгляд осторожно касается меня.
– Так-так-та-а-ак, – протягивает она.
– Даже не начинай, – стону я.
– Значит, тебе нравится…
– Только попробуй закончить это предложение, и я отвезу тебя к родителям, – угрожаю я, одаривая Кэтрин поистине суровым взглядом. Как она может делать подобные выводы только из-за одной причёски?
– Хорошо. – Кэтрин надувает губы и складывает руки на груди. – Но предупреждаю сразу: Колдер – мой.
– Как скажешь.
Я надеюсь, что разговор окончен, но Кэтрин продолжает:
– Ты очень изменилась после отъезда Гейба. Огородилась ото всех, замкнулась в себе. Я понимаю, он был твоим лучшим другом, но не единственным.
Да, он был моим лучшим другом. Он был моим всем. Пока он не сломал во мне что-то. Пока все мои чувства не превратились в прах, унесённый ветром. У меня нет ни мечты, ни целей. Я просто рисую. Надеюсь, однажды я найду стабильную работу, чтобы не умереть с голоду и… буду медленно умирать. День за днём.
– Всё в порядке, Кэт.
К моменту, как мы подъезжаем к дому, дождь превращается в настоящий ливень. Кэтрин выбегает из машины, хлопая при этом дверцей, и несётся к дому.
– Как же мне надоел этот дождь. Я мечтаю скорее свалить отсюда, – ноет она, в нетерпении подпрыгивая на крыльце, пока я отпираю дверь.
Я задумываюсь на мгновение, хочется ли мне чего-нибудь подобного. Убежать в другое место или начать новую жизнь. Нет, я люблю Вашингтон. Я люблю вечнозелёные леса и бесконечные дожди. Мама часто говорила мне, что у меня душа пенсионерки, но я готова была прожить в этом зелёном мирке всю свою жизнь.
Раз уж Кэтрин теперь жила со мной, мы разделили обязанности. Она готовит, а я… А я не готовлю. В конце концов, надо же ей отрабатывать своё пребывание здесь. Обычно готовкой занималась мама, это – её страсть. Но так же, как и её характер, эта страсть обошла меня стороной. Я могла готовить. Но если выпадал шанс не делать этого, я его не упускала.
Темнеет рано. Чёрные тучи проглотили солнце, а вместе с ним и дневной свет. Кэтрин возится на кухне, готовя нам что-то на ужин, а я устроилась на диване в гостиной, рисуя в альбоме под щебетание сериала. Нашу семейную идиллию нарушает стук в дверь. Первые несколько секунд я уверена, что этот звук доносится из телевизора, и смотрю на экран. Слишком часто стали стучать в дверь моего дома. Но когда звук повторяется, я вынуждена отложить альбом в сторону и встать с дивана. Карандаш я машинально засовываю в лохматый пучок волос, чтобы не потерять.
С каждым шагом во мне растёт волнение. Мне кажется, я знаю, кто за этой дверью, но не помню. Ощупываю воспоминания, но не могу дотянуться до нужного. Я открываю дверь, прерывая свои мучения, и вижу перед собой высокую фигуру в капюшоне.
– Что?..
Я не успеваю договорить, потому что Колдер переступает порог и прижимает меня к стене, точно так же, как в школе.
– Ты ещё и грёбаная ведьма! – Ненависть приобретает форму слов. Его пальцы смыкаются на моей шее, и в момент, когда мне становится больно, он словно чувствуя это, ослабляет хватку. Ровно за секунду, как из кухни появляется Кэтрин.
– Кто это, Мэд? – Она замечает парня, и её лицо озаряется. – Колдер? Что… что ты здесь делаешь?
– Чертовски хороший вопрос. – Я смотрю на парня исподлобья и потираю шею.
Замешательство быстро стирается с его лица. Колдер снимает капюшон и надевает улыбку.
– В школе я увидел, как Мэднесс рисует мой портрет. Она обещала закончить его и подарить мне. Я зашёл забрать его. – Ложь бежит уверенным ручьём.
Почему он врёт? Какой может быть истинная причина, если он не хочет называть её? И как он узнал, где я живу?
– Ты нарисовала Колдера? – Кэтрин щурится, глядя на меня. О, нет. Она всё неправильно понимает.
– Да, в смысле нет, в смысле… – Как объяснить ей, что иногда я не контролирую, что рисую. – Это было не специально!
– Зачем ты нарисовала Колдера, Мэд? – чеканит Кэтрин, складывая руки на груди.
На меня смотрят две пары глаз. Злость и злорадство обступают с двух сторон.
– Я… он… у него очень интересное лицо.
– Так я могу получить своё лицо? – спрашивает Колдер.
– Ты можешь получить в лицо, – огрызаюсь я.
– Я не уйду.
– Я его не дорисовала. И не собираюсь.
– Ничего страшного, я не спешу. – Колдер врастает в землю.
– Это же просто отлично! – радуется Кэтрин. Её тело вытягивается и приобретает кошачью грацию. – Я как раз готовлю ужин. Проходи на кухню.
Колдер мгновенно соглашается на её предложение и проходит на кухню.
– Кэт, ты не забыла, что сейчас находишься в моём доме и не тебе приглашать гостей.
– Это ведь ты пригласила его. – Она вскидывает брови. – Я всего лишь пытаюсь быть вежливой. В отличие от тебя, – тихо добавляет она и идёт следом за парнем.
Я плетусь в гостиную, где оставила альбом. Потерпев поражение, сажусь обратно на диван и нахожу среди множества зарисовок портрет Колдера. Мне он не нравится. Я имею в виду портрет. Хотя и Колдер не вызывает у меня симпатии. Но его глаза… В них целый мир, который мне хочется изучить, но который не удалось передать на бумаге. Серые линии образуют лишь пустые дыры.
Я не трачу много времени на рисунок. Закончив портрет минут за пятнадцать, я борюсь с желанием подрисовать Колдеру усы или смешные очки. Но это будет чересчур по-детски.
Я появляюсь на кухне в момент, когда Кэтрин кокетливо смеётся, игриво ударяя парня по плечу.
– Вот твой портрет. – Я протягиваю Колдеру вырванный из альбома лист. Это ещё один повод ненавидеть его. – Спасибо, что зашёл. – Моя фальшивая улыбка трещит по швам. Из них сочится сарказм. – Повидались и хватит. Навсегда.
– Мэднесс! – возмущается Кэтрин.
Колдер направляется к выходу, пока Кэтрин нервно кружится вокруг него и краснеет за моё поведение.
– Колдер, не обращай на неё внимания. Она со всеми такая колючка.
Парень останавливает возле двери и поворачивается ко мне. Я поднимаю взгляд, натыкаясь на его синие глаза, в моей крови начинает потрескивать электричество.
– Будь осторожней, – говорит он. – Я умею находить применение острым язычкам. – Его глаза скользят вниз и задерживаются на моей груди. Но я уверена, что он не обнаруживает желаемого, потому что я в свободной кофте, которая висит на моих тонких плечах, как на вешалке, скрывая тело.
Его дерзость пугает удивляет меня. Я смотрю на Кэтрин с видом: «И на этого парня ты запала?». Её округлившиеся глаза отвечают красноречивей слов.
