нас запустили, ракеты делают. А теперь еще раз показали, как эти ракеты можно применять. Даллес снова в лужу сел. Эти русские со своими ракетами и со своим космосом у меня вот где!
Эйзенхауэр выразительно постучал ладонью по шее.
– Передать русским отказ от встречи?
Эйзенхауэр поморщился.
– Они нам еще и Вьетнам, и Ирак припомнят. Мы же предупреждали, что инцидент с разведывательным самолетом будет иметь самые неприятные последствия. А Ирак? Кто там вмешался, как это называется?
– Спецназ, – подсказал Коллинз.
– Да. Как они наших десантников перехватили? Ирак – это нефть. Это стратегический интерес. Был бы еще один тихий переворот, и все. Так нет, опять этот Даллес со своим ЦРУ сел в лужу. И, похоже, Ирак становится верным другом Советского Союза.
– Оставим все без ответа.
– Пожалуй.
– На словах нас предупредили, что в случае отказа от встречи возможна широкая огласка.
– Да, этого не хотелось бы. Думаешь, они посмеют?
– Хрущёв теперь никого и ничего не боится. Он твердо решил подвинуть в сторону наши интересы и на Ближнем Востоке, и в Азии, в пользу России.
– Да, Хрущев стал силен. Может посметь обнародовать некоторые политические моменты, – Эйзенхауэр кивнул, – Но скорее всего, это случится после заседания.
***
Представители стран Большой шестерки собрались в зале. Шел третий день саммита. Все делегации прибыли вовремя, кроме двух – США и СССР. То, что американцы своим тихим хамством и постоянными опозданиями подчеркивали непризнанное главенство, ни для кого не было диковинкой. А вот СССР таких демонстраций еще не устраивал. В воздухе в очередной раз собралась гроза. Делегаты Франции, Англии, и Германии тихо перешептывались между собой.
Наконец прибыли американцы. Они молча и деловито расселись, президент Эйзенхауэр извинился дежурной фразой и сел на председательское место. Он встал, готовясь произнести вступительное слово, как появилась советская делегация. Не говоря ни слова, Хрущёв протопал к центральному микрофону, достал большой клетчатый платок, высморкался и без приглашения начал говорить:
– Уважаемые господа! Хотя наше заседание и имеет жесткий регламент, я, в интересах мирового сообщества, вынужден его нарушить. Речь идет прежде всего об интересах народов Азии, которые систематически нарушаются кое-кем из присутствующих.
– Господин президент Хрущёв.., – попытался остановить его Эйзенхауэр.
– Я не господин и не президент! – твердо заявил Хрущёв. – Не оскорбляйте меня словом «господин». Я – товарищ Первый секретарь. А вопрос вашего вмешательства в Ираке и во Вьетнаме – вопрос, не терпящий отлагательства.
– Обсудим это в приватной беседе.
– Время приватных бесед прошло. Мы намерены твердо защищать интересы братских народов. Мы не позволим США хозяйничать, где бы то ни было – ни на нашей собственной территории, ни на территории дружественных свободолюбивых народов.
При этих словах Хрущёв хитро посмотрел на Эйзенхауэра, а затем помахал в воздухе пухлыми ладошками и сделал жест, намекающий на падение самолета. А чтобы было понятнее, еще и присвистнул.
Не выдержавший такого хамства Эйзенхауэр покраснел.
– Господин Хрущёв, жизненное пространство США не является вашей компетенцией.
– А что, Урал уже стал жизненным пространством Америки? Корея была, Китай был, а теперь Ирак и Вьетнам стали? Что, нефть и бокситы понадобились? Вот!
Хрущёв сложил крупную фигу и показал волосатым пальчиком на Эйзенхауэра.
– А не бывать Америке в Ираке. Не бывать. И во Вьетнаме не бывать. Пол-армии своей положите, а не будете в Ираке! И во Вьетнаме не будете!
– Мы обсудим этот вопрос. Приватно. А сейчас давайте обсуждать вопросы торговых соглашений в Европе.
– Вы знаете, господин Хрущёв в чем-то прав, – неожиданно подал голос представитель Франции. – Наверное, вопросы интересов стран Европы следовало бы учитывать во внешней политике Соединенных Штатов.
– США преследуют интересы демократии! Как известно, нас интересует прежде всего защита прав человека по всему миру. Не будем отклоняться от глобальных экономических вопросов в угоду досадным мелочам.
– Это досадные мелочи? – Хрущёва передернуло. – Поведение США в воздушном пространстве СССР – мелочи? А судно? Наше судно в Кунь-Ши? Мы защищали только экономические интересы, мы торговали. Военное присутствие США в Юго-Восточном регионе недопустимо.
– Господа, мы извинились! Судно не прошло таможенный досмотр. Это был случайный инцидент.
– С каких это пор советские суда проходят досмотр американцев? Мы торгуем с Народно-демократическим Вьетнамом, а не с США. Я понимаю, что вы соблюдаете свои интересы в Азии. Но мы не позволим вам устраивать новый мировой порядок!
Эйзенхауэр молча пожал плечами. Эта сцена сильно раздражала его.
– Не позволим! – закричал Хрущёв, схватил толстую папку и с грохотом бросил ее на трибуну. – Мы не дадим Америке хозяйничать в мире и защитим дружественные народы!
Зал притих. Делегаты замерли, ясно понимая, что СССР действительно это может. Своевластие Эйзенхауэра им сильно надоело, и они одобрительно закивали.
– Не позволим! – снова закричал Хрущёв. – Не позволим. А если Америка полезет во Вьетнам или еще куда, – я ее в землю вобью!
Неожиданно Хрущёв наклонился, а когда выпрямился, в руке у него красовался лакированный туфель. Он поднял туфель над головой, и, потрясая им в воздухе, продолжил:
– У вас, господа, длинные руки. Флот и авиация. Знаем, знаем. Но если надо, мы их укоротим. Очень сильно укоротим! И армию, и авиацию, и флот. Я вас в землю вобью по уши!
Выкрикнув это, он со всего маху ударил ботинком по трибуне. От бумаг полетели клубы пыли, жалобно взвизгнули микрофоны, и зазвенел разбитый стакан.
– По самые уши. Всю Америку. Вот так.
Он швырнул ботинок на пол, пнул его ногой и, не оборачиваясь, вышел из зала. Вслед ему грянули аплодисменты.
Глава 3. Рассказ о том, как младший лейтенант Кашечкин влюбился
Незнакомая девчонка
Неземная красота,
Смотрят все друзья вдогонку
Я смотрю… Моя мечта!
Я лечу за ней, как ветер
Догоняя, говорю:
»Лучше нет тебя на свете!»
И в глаза ее смотрю.
А глаза огромные,
А улыбка скромная.
»Может быть, в кино пойдем?»
А она: «давай пойдем»
Андрей Ковалев
Младший лейтенант артиллерии Василий Семенович Кашечкин, двадцати трех лет от роду, весь чистенький, свеженький, какой-то новенький и радостный, в начищенных до блеска хромовых сапогах, весело печатал шаг, направляясь к знаменитому кинотеатру «Художественный». Стоял ясный субботний день. Младшему лейтенанту Кашечкину было хорошо. Младший лейтенант только что окончил артиллерийское училище, получил новенькие погоны с одним просветом, и прикрепил к ним звездочку. Теперь же он получил направление в зенитно-ракетный дивизион и находился в отпуске с целью посещения родной матери, проживавшей в Москве в обширнейшей коммуналке на улице имени революционера Красина. Кашечкин
