– А что, может, мне тоже забеременеть? – вдруг спросила она. – Месячные у меня уже идут. Будет хоть что-то общее с тобой.
Я рванулась к ней, совершенно себя не контролируя. Алина, увидев, что перегнула палку, бросилась в свою комнату и захлопнула передо мной дверь, подперев ручку стулом. Я осталась стоять в коридоре. Олег подошел ко мне и сказал:
– Успокойся.
– У нее сложный период. Но разве у тебя не бывало, что ты звала друзей, когда родителей не было?
– Ах да, забыл. Правильная девочка, – он язвительно улыбнулся.
– Прекрати, – ответила я.
– Иди приляг, тебе нужно отдохнуть.
Месяц четвертый. ЯнварьВот и наступил Новый год. Встречали мы его у моих родителей, настроения видеться с друзьями не было. За вечерним застольем я рассказала родным про свою беременность. Хотела уже после боя курантов, чтобы не портить всем настроения, но отец начал задавать вопросы, почему я не пью. Я не стала врать.
Мама расплакалась. Да это и неудивительно, учитывая, что рассказывали нам в новостях. За последнюю неделю во всей стране не родилось ни одного здорового малыша. Все так же некоторые дети выживали в родах, но в течение первых суток погибали все. Границы для всех женщин были закрыты, не разрешали не только командировки и отдых, но и поездки к близким, живущим в соседних странах. Предположили, что болезнь как-то поселяется в матке, и даже не у беременных женщин, если они заразятся, не будет и в будущем возможности родить здорового малыша. Всем женщинам настоятельно рекомендовали работать удаленно и не выходить из дома, стараясь сохранить здоровье до того времени, когда будет найдено лекарство.
Новый год прошел в каком-то тоскливом настроении. Алина и Олег смотрели на меня осуждающе, как будто я испортила им праздник. Родители были расстроены. Отец, конечно, не стал вмешиваться и учить меня жизни. Он всегда был достаточно отстранен от нас с мамой. Мать же попыталась поговорить со мной по душам, но так как она опоздала с этим лет на двадцать, то нормального разговора не вышло. Она посочувствовала мне, попросила полагаться на волю Божью и не поддаваться отчаянию. Я покивала головой, и мы переключились на сервировку стола.
Президент перед боем курантов рассказывал, что мы обязательно справимся с этой бедой, лекарство будет найдено, а пока следует больше внимания уделять своим близким и особенно детям, учитывая, какими хрупкими на самом деле оказались наши семьи. Он говорил, что наша страна приняла на себя этот удар и вовремя принятые меры не позволили заразе распространиться за рубеж, предотвратив мировую эпидемию. К тому времени уже поползли слухи, они гуляли по интернету, читались в комментариях к новостям и в группах в соцсетях. Многих смущало, что эпидемия была лишь в нашей стране. Раз за разом мелькало, что это не эпидемия, это какое-то биологическое оружие или специальная отрава, уничтожающая наших будущих детей. Что правительству или иностранным агентам (в зависимости от того, каких взглядов придерживался автор поста) выгодно уничтожение нового поколения. Что, возможно, это мировой заговор, и мы часть эксперимента по уменьшению численности населения планеты. Авторы постов призывали беременных не обращаться в больницы, скрывать свое положение и рожать дома, лишь это, по их мнению, могло спасти будущих малышей.
Тем временем власти все сильнее пытались контролировать беременных. С одной стороны, официально разрешили делать аборт и на более поздних сроках, до двадцати двух недель. То есть все, кто еще надеялся на благополучный исход и не прервал беременность в первом триместре, могли сделать это позднее. С другой же стороны, все беременные должны были находиться дома. На улице появились патрули, которые проверяли женщин с большими животами. С собой нужно было носить справку из женской консультации о том, что ты там состоишь. Если таковой с собой не было и женщина утверждала, что она не беременна, а просто обладает крупной фигурой, ее привозили в ближайшую больницу и заставляли там делать самый простой тест. Если он оказывался положительным, женщину ждал большой штраф и обязательная постановка на учет. Правозащитные организации возмущались, но сила была не на их стороне. Власти утверждали, что должны следить за всеми беременными женщинами, чтобы постараться выявить тех, кто сможет побороть эту страшную болезнь.
Зазвучали и еще одни голоса, и их тоже становилось все больше. Они говорили, что наше поколение проклято Богом. Что грехи родителей ложатся на этих малышей. Что человечество умрет, если не одумается. Что нужно вернуться к церкви и к Богу. Что женщины должны вести праведный образ жизни, а семья должна быть священной. Они предлагали вернуться к домострою и постоянно молиться. Официальная церковь эту идею не поддерживала. Они устраивали молебны и специальные службы, но ничего не помогало. Пока не произошло кое-что еще.
Вечером в сочельник по одному из федеральных каналов в прямом эфире шло очередное ток-шоу, посвященное проблеме детских смертей. Среди приглашенных был и отец Николай Коломийцев. Я видела его выступление уже после, в интернете, когда о нем заговорили все. В тот день он был не в одежде священнослужителя, а в аккуратном черном костюме с серой водолазкой, подчеркивающем его высокую худощавую фигуру. Его темные волосы, чуть не доходящие до плеч, были распущены и обрамляли бледное лицо, казавшееся еще более вытянутым за счет небольшой аккуратной бороды. Если дед говорил, что он был его студентом двадцать лет назад, то сейчас ему должно было быть около сорока. Выглядел он примерно на свой возраст.
В тот вечер он вновь высказался по вопросу детской смертности. Отец Николай говорил, что не разделяет официальной позиции церкви, считающей эпидемию испытанием, посланным нам свыше. Он говорил, что это предвестник перерождения нашей страны и что нам нужно ждать нового явления Спасителя. Ведущий задал ему вопрос, считает ли он, что нас скоро ждет конец света. Отец Николай хотел ответить, но в этот момент с ним что-то произошло. Взгляд его остекленел, а голос изменился, став более высоким и каким-то распевным, похожим на голоса на церковной службе. Отец Николай вдруг забрался на стул. Ведущий пытался ему что-то сказать, но тот слегка оттолкнул его. Голос звучал, и он пробирал до мурашек. Он сказал:
– В день, когда солнце будет править на небе, на земле, пропитанной кровью тьмы великой людской погибели, после жертвы, летящей во искупление грехов прежних, родится в семье, что служила Господу, тот, кто спасет нас кровью своей, и причастие к нему сохранит все несущих бремя. Ждите и молитесь.
Голос замолк, отец Николай упал без сознания вместе со стулом. Все вокруг оцепенели на секунду и бросились к нему. Спустя примерно полминуты он пришел в себя и будто не помнил и не понимал, что с ним произошло. Эфир прекратили. Отец Николай по рассказам очевидцев убежал из студии, ни с кем не попрощавшись. Видео это быстро распространилось по интернету. Большинство посчитало это качественно разыгранным представлением, чтобы прибавить себе популярности, но так думали далеко не все. Ученые теперь обсуждали, что могло скрываться за этими словами. Отец Николай же пропал из вида. Близкие ему люди говорили в интервью, что он осмысливает произошедшее, погрузившись в молитву и в пост, дабы получить ответы на свои вопросы.
