радости погас в глазах товарища, да я уже и сам потерял всякую надежду на благоприятный исход, — тебя знает каждая девушка в Лондоне. Твое лицо на автобусах, баннерах и приложениях с доставкой еды. Да даже если нам удастся найти такую темную, что не знает, кто ты такой, ты все равно не сможешь ее полюбить.
Сказанное было правдой в последней инстанции, и друг, очевидно, понимал, что изменить меня не под силу никому.
Что ж, а может оно и к лучшему. Поеду сегодня с малышкой Стейси к себе, открою нам бутылочку красного, отлично проведу с ней время, ну а потом. Будь что будет.
— Олег?! Олег?! Ты слышишь меня? — голос друга вытянул меня из омута обречённости.
— Бро, давай просто напьемся. Я больше не хочу говорить об этом, — теперь мне больше всего хотелось переключиться. А еще лучше — отключиться насовсем.
— Ты не понимаешь. Я все придумал. Мы найдем тебе идеальную жену.
Я почувствовал, как моя бровь против воли поползла наверх от удивления.
— В эскорт — агентстве? Нет, спасибо. Отец раскусит меня в два счета. Хоть он и болен, но все ещё в состоянии мыслить адекватно.
— Да нет же! Мы найдем тебе женщину, которая точно понравится твоему отцу. Простую. Ту, которая не будет знать о твоем существовании и уж точно не заподозрит в чем-либо криминальном. Но самое главное, мы найдем тебе такую, которая сможет полюбить тебя в бедности.
— Но я не живу в бедности, — отворачиваясь, съязвил я. Пока его идея звучала очень невразумительно.
— Тебе придется, бро.
Почему-то лицо Дрейка сейчас выглядело очень жутко. Особенно его белоснежная винировая улыбка, что невероятно контрастно смотрелась на темной коже.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Твои корни из Восточной Европы, верно?
Мне уже не нравилась эта идея, но из вежливости пришлось молча вникать в план, обещающий быть сумасшедшим.
— Так.
— Смотри. Для начала тебе нужно вернуться на малую родину. Это нужно для конспирации. Не обижайся, но за пределами этой страны ты не так уж популярен, потому навряд ли тебя быстро раскроют. Устроишься там на работу в какую-нибудь конторку, где и не платят толком. Ну скажем, водителем.
— Водителем?
Мне показалось, что даже Стэйси усмехнулась, услышав слово «водитель».
— Да, водителем.
— Кто меня возьмёт водителем? Я даже не гражданин страны, в которой собираюсь работать! — мое возмущение все росло, но я продолжал слушать. Вероятно, это просто забавляло меня.
— Дашь им денег. Скажи, что это всего на пару дней. А пока будешь ездить, присматривайся к городу. Думай, куда можно сходить, чтобы встретить ту самую. Если девушка согласиться на общение с тобой, значит все отлично. Водителя автобуса никто точно не заподозрит в состоятельности. Значит на деньги ей плевать.
— Дрейк, я не намерен сейчас шутить. Может ты не заметил, но я почти лишился наследства.
— Олег, очнись. Я предлагаю тебе вариант, который наверняка устроит твоего отца. Подумай сам. Шанс, что тебя узнают мизерный, а девушка точно будет без высоких запросов. Да ещё и из страны, в которой твой отец провел свое детство, — Дрейк вперил в меня взгляд, ожидая ответа.
Сперва я даже не думал, что могу всерьёз начать раздумывать над его легендой. Но теперь.
Две недели не такой большой срок для подобного эксперимента. Да и в конце концов, я точно ничего не потеряю.
— Есть одна проблема. Как я заставлю ее выйти за себя замуж через две недели?
— Так и не надо это. Пригласишь отца к себе. Познакомишь их, а потом сознаешься во всем. Какая девушка не простит тебя, узнав, что ты миллиардер?
На лице друга было написано, что он непоколебимо уверен в своем плане.
— Значит мои чувства к девушке предлагаешь просто имитировать?
— Это у тебя вызывает сложность? — задал он риторический вопрос, который мне нечем было крыть.
Что такое притвориться? Солгать о чувствах? Разве это в первый раз? Тем более отец был довольно наивен в таких вещах и поверить мне должен был элементарно.
— Хреновый у тебя план, — с горечью подвёл я итог, — но похоже, ничего лучше, мы не придумаем.
Дрейк вновь улыбнулся.
— Так я бронирую билеты?
Я даже не думал над ответом. Он вырвался сам.
— Бронируй. С этой минуты я в деле.
Глава 3 На этот раз не убежишь
(Доминика)
Я шла по пустой дороге, и слезы градом лились из глаз, заливая дорожное полотно. Я замечала, как некоторые из водителей притормаживали, завидев на обочине рыдающую девушку в помятом коктейльном платье, но я безучастно шла вперёд, и тогда они проезжали мимо. Куда я шла, не знал никто. Даже я сама. Единственное, что мне было нужно — это оказаться подальше от дома. Прийти туда, где меня не найдет ни Марк, ни мать, ни подружки. Туда, где не будет гламурных моделей и роскоши. И туда, где меня не продадут в рабство за деньги.
Горизонт полыхал самым пронзительным огненным заревом, от которого у меня слепило глаза, но я всё равно была бессильна свернуть с дороги. Мне казалось, что я вот-вот должна исчезнуть вовсе, настолько бессмысленным теперь казалось мне моё существование. Но при всем этом кажущемся мраке, я впервые в жизни ощущала себя свободной. Я знала, что лишь в этот короткий миг, могу делать все, что захочу.
Дорога делала новый поворот, и я в очередной раз пошла в неизвестность. С одной стороны располагался густой хвойный лес, что устрашающе поскрипывали мощными стволами. С другого бока лежало бескрайнее озеро, на которое мы часто ездили с Марком устраивать пикники. Сейчас, в свете закатного солнца, водная гладь казалась магически притягательной, но во мне вызвала лишь желание скорее утопиться.
Я знала, что ночь наступит скорее, чем я успею придумать план на ближайшее будущее. Но возвращаться назад было глупо, да и не хотела я повторять историю сначала, потому пришлось без оглядки двигаться вперед.
Солнце действительно занырнуло за горизонт слишком быстро, и теперь путь по мрачнеющей пустынной дороге уже не казался таким безмятежным. Иногда рядом проносились легковушки, подозрительно мигающие мне фарами. Я отворачивалась и ускоряла шаг, но мое беспокойство постепенно нарастало.
Что же делать? Не могу же я запрыгнуть в машину к случайному попутчику и автостопом доехать до города. Это небезопасно. Хотя и оставаться одной на улице посреди леса — затейка тоже не из лучших.
Я прошла еще с полкилометра. Ноги постепенно отказывались идти, и я чувствовала, что скоро растеряю последние силы. Довольно скоро я начала
