Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
тем требовательно обнял ее за талию, а другой рукой взял ее ладонь в свою и прижав ее бескровные пальцы к своим губам нежно поцеловал их. Словно этого он и ждал все это время, а разговаривая лишь мучился, стремясь скорее приступить к тому, чего желал и что умел лучше всего.
Она растерянно замерла и спокойно, но серьезно заявила:
— Мне кажется, мы неправильно друг друга поняли.
— Не может этого быть? — театрально удивился он, и как ни в чем не бывало, прижимая Анну лишь теснее к себе продолжил: — Вы восхитительны Энн, а я слишком стар, я зрелый мужчина и не в моих намерения слишком долго ходить вокруг да около. Мой возраст не для долгих игр. Я не встречал столь красивых женщин как вы, и говорю об этом прямо. Надеюсь, вы понимаете о чем я?
«Как щедро он расточает картонные комплименты», — подумала Анна и деликатно, но настойчиво попыталась высвободиться из его крепких рук. Она напряглась уже приготовившись бороться с сопротивлением, но к ее удивлению он легко отпустил ее, и с невозмутимой улыбкой продолжил:
— Мы можем отправиться завтра в Ниццу. Вы бывали в казино де ля Жете променаде? Редкой несуразности дворец, но так по-французски и с излишеством. Лишенный вкуса, но все же стоит посмотреть, хотя бы раз.
— Боюсь в этом моя вина, я повела себя не слишком благоразумно, и дала вам ложный повод думать обо мне фривольно, быть может, это разность языка или культур, хотя едва ли это снимаете с меня вины. Прошу меня простить, и принять мой окончательный отказ, — строго и тоном, лишенным эмоций произнесла она.
Он закусил нижнюю губу, пожал плечами, и к ее удивлению сказал:
— Ну что ж, я джентльмен, как и сказал, поэтому все что угодно, но лишь по вашей воле! — и как ни в чем не бывало, подал ей руку для обратного пути.
Она была готова к его гневу и даже натиску против желания, но он будто потерял к ней интерес. Дэвид был все также приветлив, и ни словом, ни взглядом не дал ей понять, что оскорблен или обижен, будто бы сцены, развернувшейся минуту назад в этой бархатной ночи, и вовсе не было. И это сбило ее с толку, и сказать по чести, даже оскорбило.
Они также странно расстались, как и встретились. Каждый пошел своей дорогой: он на виллу, а она в пристройку для прислуги. Вернувшись в свою маленькую комнатку, Анна спешно разделась, и, улегшись на узкую кровать служанки горько расплакалась. Чувство глубокого одиночества, и затерянности в этом мире, захлестнуло и с головой накрыло ее будто огромная морская волна. Она плакала об ушедших родителях, о своем доме, о Николае, но больше всего она плакала о себе, о жизни, что почти прожита, о будущем, которого нет, и о прошлом, что не вернешь. Вина, тяжелая, будто камень, легла на сердце. Ей казалось, что она могла, что-то сделать по-другому в этой жизни, свернуть в другую сторону, смолчать, где сказанное лишне, или явить свой голос там, где по малодушию или из страха она смолчала. В этот миг, ее жизнь представилась ей чередой неверных решений и ошибок, и исход, оттого так грустен и печален, оттого, что все, что сделано было не так или не сделано было вовсе. И хотя разум говорил ей, что все случилось так, как и должно было случиться. Ведь разве ж маленький человек волен над своей судьбой? Но сердце стонало и плакало, ввергая в хаос остатки ясности рассудка. Ее мучило и чувство вины перед Николаем, и не только, и не столько, потому что он погиб, а она ничего не сделала, а оттого что его образ за эти годы почти стерся из памяти, оставив лишь горечь утраты, а любовь, казавшаяся истинной истончилась и исчезла. И сегодня, стоя в ночи в жарких объятиях сильного мужчины, она осознала это так ясно и так явственно, что пришла в ужас от чувств, которые снова может испытывать, и которых избежала, лишь из страха вновь почувствовать себя живой. Но разве ж такое возможно? И разве ж и настоящая любовь стирается с годами? Ответа нет.
Наконец устав от слез и терзаний Анна затихла. Она легла на спину, и сложила руки на груди, словно отправлялась в последний путь. Голова ее кружилась, и ей казалось, будто она на дне глубокой узкой лодки, а волны качают ее то вверх, то вниз, неся в глубокие темные воды неизвестности, где нет ни берега, ни горизонта. И в этих расстроенных чувствах, наконец, под утро, уснула.
Дэвид всегда вставал рано, он любил утренние часы в одиночестве, с чашкой кофе, свежей газетой и сигаретой. Он наслаждался этим, он вкушал то счастье ложками и пил его из чаши жадными глотками. Так и сегодня, попросив прислугу подать кофе на террасу, он как обычно планировал насладиться утренней прохладой, наблюдая как горизонт окрасится в цвет красный, в цвет пурпура, разливаясь по темной глади волны, и лишь затем появится солнце, рассеяв мрак своими острыми янтарными лучами.
Но сегодня все пошло не так. Сегодня ему было не до восхода и не до газеты. Он лишь глотнул кофе, выкурил три сигареты, одна за одной, и нетерпеливо постукивая пальцами по чуть влажному от росы дереву в сотый раз посмотрел на виллу.
Наконец в двери появился еще заспанный Гаэль, и Дэвид облегченно про себя выдохнул. Нет, конечно же, он не скучал по нему, и едва ли так уж сильно жаждал его видеть, но события вчерашней ночи, окрасили, как солнце окрашивает небо, его пребывание на вилле Жикелей в алый цвет. Давно уже он не был увлечен женщиной так сильно как после вчерашнего отказа. Тем более отказ тот был сродни согласию, и если бы он действительно увидел в ее глазах неприязнь, тогда он точно отступил бы. Не в его возрасте и не в его характере было терять время на тех, кому он безразличен, потому что только мазохист, может желать того, кому он не нужен. А уж он таким не был. Ее отказ был продиктован явно другими причинами, и ему необходимо было узнать какими, чтобы понять, как с этим быть.
Он с нарочитой расслабленностью облокотился на стул, положив ногу на ногу, и лениво улыбнувшись, будто в голове его не было ни одной путной мысли, а сам он был прост и понятен, как белый чистый лист, заговорил о делах пустых и
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
