Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Лорд Марвин — приятный джентльмен, у него округлое веселое лицо, подбородок вялый, что говорит о слабости характера, зато сам он улыбчив и легок, словно кисея, — с ним в браке не было бы проблем. Только вот Тиане хотелось замирать, глядя в лицо мужа, трепетать, когда он прикасается, и считать минуты, проведенные без него, потерянными. А с кем из тех, кого она знает и кого ей представлял отец, она сможет так жить?
С высоченным сэром Корбоном, который курит трубку, запихивая в нее самый вонючий на свете табак, и от этого у него зубы и пальцы желтые? Наверняка на ночь он надевает на голову колпак. О какой страсти может идти речь, если на муже надет сероватый от времени и многочисленных стирок, удлиняющий и без того лошадиное лицо колпак?
С невысоким, зато весьма тучным лордом Фресли? Этот не столь уныл, обычно расточает Тиане улыбки, мелко смеется, подрагивая большим животом. Однако в прошлом, видимо, много грешил, так как набожность его не знает границ. Уверяет, что питается всегда лишь постной пищей, вне зависимости от того, пост на дворе или нет; только вот Тиана частенько замечала жирный блеск на его пальцах и выразительные пятна на рубашке. К чему ей муж-обманщик, который ночами сбегает из супружеской постели, чтобы полакомиться на кухне колбасой?
Или с престарелым бароном Нойерсом, который, наверное, уже вообще не мужчина? Он ходит, опираясь на дубовую палку, и рассуждает о своей безвременно ушедшей супруге, бывшей идеалом во всех отношениях — богобоязненной, скромной… Тиана ему не подходит, потому что слишком юна и дерзка. И если отец решит, что ее избранником должен стать барон, — придется всю жизнь выслушивать его нравоучения и причитания, что современная молодежь совсем не умеет себя вести. Конечно, с бароном можно выгадать: если он быстро скончается, Тиана останется молодой обеспеченной вдовой и будет свободна. Но она рискует навсегда потерять человека, который свободен уже сейчас, не смотрит в ее сторону, однако заставляет ее сердце биться быстрее.
За этого человека ей не дадут выйти никогда. Ведь он не подходит по всем статьям. Можно сказать, что он — полная противоположность тому супругу, которого сэр Абрахам хотел бы видеть рядом со своей дочерью.
Глава 4
Лорд Эдвард Картрайт поправил рукав нового кремового сюртука, расшитого розами (манжет рубашки должен выглядывать идеально, а не торчать небрежно), и повернулся к лорду Бисмайру:
— Отвечая на твой вопрос, дорогой Дельберт, скажу: нет, нет и еще раз нет. Если когда-нибудь во мне возникнет желание переселиться в деревню, немедленно вызывай самых лучших врачей. Пусть отворяют мне кровь, ставят пиявок или поят микстурами, лишь бы вылечили. В деревне жизни нет.
— Многие тысячи крестьян с тобой не согласны, — усмехнулся лорд Бисмайр.
— Господь всемогущий, Дельберт, но я-то не крестьянин! Мне ни к чему вспахивать землю, собирать яблоки или кормить свиней. В деревне я дохну от скуки.
— Тогда почему ты пропадал там последнюю неделю? Мой слуга ездил с поручением в Уилтшир и клянется, что видел тебя на улице Брэдфорда-на-Эйвоне.
— Ах, ну это. Там поместье графини Флиндерс.
— И? — приподнял бровь Дельберт.
— Успешно, разумеется. Вдова не смогла устоять.
— Она известна своей замкнутостью и набожностью.
— А в постели весьма горяча.
Лорд Бисмайр фыркнул.
— Я всегда говорил: чем святей с виду человек, тем внутри он порочней. Быть порочным и, не колеблясь, говорить об этом — гораздо честнее, чем строить из себя святошу И кстати, о святошах. Эта дочка лорда Меррисона опять за тобой наблюдает. Не оборачивайся.
— Вот как? — Лорд Картрайт даже головы не повернул.
— Да, прячется за этим растением в кадке и думает, что ее никто не заметит. Так забавно, Эдвард, она тебя просто преследует.
— Она мне неинтересна.
— Она не уродина.
— И что с того? Дельберт, вокруг полно красавиц, остается лишь выбрать. А я выбираю лишь интересных дам. Безмозглые дурочки — не по моей части. Что интересного можно найти в общении с дочкой того святоши, о которых ты с презрением только что говорил, я не знаю. Следовательно, и замечать ее не нужно.
— Ее интерес скоро станет неприличным, — заметил лорд Бисмайр, глядя Эдварду через плечо.
— Это должно волновать ее, но не меня.
Эдвард не собирался оборачиваться и давать глупышке надежду, что он в ней заинтересован. Может, попозже скользнет взглядом, чтобы убедиться: наверняка она все в том же ужасном платье, без украшений, и волосы уложены гладко, как у монашки. Правда, монашки еще и плат набрасывают, чего юной дочке лорда Меррисона не хватает. Появись она и ее сестры на балу в монашеских одеяниях, никто, наверное, и не удивится уже. Хотя в монастырь их отправить нельзя, и лорд Меррисон наверняка об этом сожалеет. Взгляд девушки буравил спину, и Эдвард передернул плечами, пытаясь избавиться от неприятного ощущения.
И что эта девчонка в нем нашла? Он ведь даже не говорил с ней ни разу, а если и перебросился парой фраз, то совершенно этого не помнил. Он ее вообще в упор не видел, пока Моника ему не сказала. Женщины быстрее замечают внимание других женщин, и леди Дьюли, сверкая шоколадными глазами, насмешливо поведала другу, что его просто преследует одна девчонка.
Дочери лорда Меррисона были всеобщим посмешищем. Если кому-то из дебютанток хотели привести в пример «неправильную» леди, то сестры Меррисон для этого служили наилучшим объектом. В обществе, где все усилия направлены на то, чтобы флиртовать, весело проводить время и сочетаться удачным браком с подходящим человеком, простые платья, строгое поведение и отсутствие пудры и мушек на лице считались оскорблением. Эдвард ненавидел пудриться и не носил парик, перевязывая волосы медного оттенка атласными лентами, однако компенсировал сии недостатки умением себя вести, исключительной любвеобильностью и знаками внимания, которые оказывал дамам. Проще говоря, лорд Картрайт был повесой, за долгие годы заработавшим себе определенную репутацию, полностью его устраивавшую. Его и за глаза, и в глаза частенько называли лорд Щегол — эта птица своим пением подманивает насекомых, а Эдвард так подманивал женщин. Обаянием. В среднем он покорял по женщине в неделю, ни с кем подолгу не задерживаясь и никому ничего не обещая. «Фарфоровый век» оправдывал его и поощрял, быть нынче у кого-то в любовниках не стыдно, но престижно. О победах Эдварда ходили легенды. Многие женщины предлагали ему вступить с ними в брак, и если бы лорд Картрайт пожелал, то мог бы войти даже в ряды высшей аристократии, а то и породниться с королевской семьей — чем черт не шутит. Эдвард, однако, брачных уз избегал, как упомянутый черт ладана. Конечно, рано или поздно придется обзавестись супругой и сыном, чтобы было кому наследовать фамилию и состояние; но еще лет десять можно подождать. Эдварду исполнилось тридцать в прошлом году, и он не горел желанием надевать супружеское ярмо так рано.
И уж конечно, он никогда не женится на девушке строгих правил; к чему лорду Картрайту жена, которая станет его пилить за каждый взгляд налево? Эдвард не видел подтверждений тому, что любовь существует; есть легкие отношения, которые либо приносят взаимное удовольствие, либо оборачиваются чередой ссор. Он признавал, что слишком ленив, чтобы ссориться, и обрывал связь, стоило женщине упрекнуть его в чем-то хотя бы раз. Потому жена ему нужна с характером легким и жизнерадостным, а не затюканная богомолка, которая станет суеверно креститься, если он по своей привычке ляпнет что-нибудь не то. Эдвард временами бывал несдержан в выражениях и даже (в изрядном подпитии обычно) полагал себя вольнодумцем.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
