Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
– Извини, – послышалось в ответ.
Кристина подняла голову и будто проглотила язык: перед ней стоял Фил. Как говорится, нарочно не придумаешь.
– Симпатичный кулон, – добавил объект мечтаний всех старшеклассниц, слегка прикоснулся кончиком пальца к подвеске на чокере – и спокойно пошел дальше.
Кристина стояла на месте, глядя ему вслед, и думала, что ведет себя точь-в-точь так, как влюбленные дурочки глупых романтических комедий, которые она так презирала. Жалко и смехотворно!
Встряхнув головой, Кристина заторопилась на урок. Но перед тем как войти в класс, она все же снова открыла страницу Фила – и впервые поставила лайк к его посту.
* * *
Городок с вызывающим ухмылку названием Верходновск походил на лабиринт, живущий самостоятельной жизнью, и эта жизнь словно задалась целью не дать Фьору достигнуть своей, а именно – найти источник зова и покончить уже с этим тревожным ощущением, которое неприятной вибрацией отдавалось в нижней части позвоночника.
Фьор кружил по городу больше часа и был готов поклясться, что уже видел эту улицу из старых пятиэтажек, – или она просто так похожа на другие? – что уже проходил мимо зеленого супермаркета «Ромашка» крайне скромных размеров – или в этом городишке их несколько? – и уж точно видел афишу о выступлении ансамбля народной самодеятельности «Гордость Верходновска»; впрочем, их наверняка расклеили больше чем один экземпляр.
Источник зова был где-то недалеко, но, как ни старался Фьор к нему приблизиться, тот ускользал, будто играл с ним в прятки.
А затем появился запах гари. И Фьор почти против воли пошел на него; там, где есть гарь, есть и огонь, а с огнем у Фьора были особые отношения: гремучая смесь привязанности, ненависти и зависимости.
За очередным поворотом похожих одна на другую улиц появились клубы дыма.
«Это меня не касается. Это не мой город, я тут лишний и вообще не должен был здесь оказаться», – внушал себе Фьор, но ноги сами несли его к пожару.
Горел трехэтажный дом старой постройки. Точнее, горела только одна его половина, но зато сверху донизу. К запаху гари примешивались ощутимые нотки газа. Наверное, рвануло трубу, и сразу по всему стояку. Пламя энергично лизало облезлые, покрытые осыпающейся штукатуркой стены и с ревом вырывалось из окон. Внутри, в квартирах, огонь полыхал с такой силой, словно там все облили бензином, набили сухими дровами и поддували горном.
Ослепила вспышка непрошеных воспоминаний: перед глазами появился другой огонь, не в многоквартирном жилом доме, а в небольшом здании закрытого клуба, о существовании которого знал очень узкий круг лиц. Этот огонь до сих пор приходил во снах – и напоминал об испытанном ужасе и злорадном удовлетворении.
Фьор встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Это в прошлом, и теперь даже не в его прошлом, того человека больше не существует. Теперь есть только Фьор, артист странствующего цирка «Колизион», а его место в прежней жизни занимает другой. И тот другой уже наверняка давно разрешил все проблемы с полицией. Должно быть, к этому времени он блестяще закончил вуз, устроился на хорошую работу, оставив в прошлом ресторан быстрого питания, и обзавелся хорошим жильем, ведь тот, другой, точно знает, как прожить жизнь Фьора куда лучше его самого. Кто знает, может, тот, другой, даже снова встречается с его… с Ирой. Хотя это вряд ли, Иру слишком сильно поломал тот пожар. Точнее, то, что ему предшествовало.
Встав на противоположной стороне улицы, Фьор засунул руки в карманы пальто, глядя на пожар и хаос вокруг горящего дома: люди беспорядочно носились, бестолково суетились, махали руками, кричали и совершали прочие бесполезные действия. Воя сирен пока не было слышно; значит, пожарным позвонили совсем недавно, и они еще не успели выехать. Зато отчетливо слышались крики, несущиеся из горящих квартир, и они почти заглушали зов, который все так же четко различал Фьор.
В глубине окон то и дело мелькали фигуры людей, пытающихся вырваться из плена огня, пробиться к спасительным проемам, но пламя горело слишком мощно, и они оставались в плену пожара. Из окна второго этажа с диким мявом выскочила кошка, успешно приземлилась на траву и прыснула прочь. Ей повезло куда больше, чем хозяевам; Фьор видел там, в глубине, человека, пытающегося прикинуть, как бы и ему пробраться к окну, а в руках у него был какой-то крупный сверток. Из слоев ткани вдруг появилась маленькая ручка, и Фьор с шумом втянул в себя воздух. Это не сверток. Это ребенок.
Фьор точно знал, что этого делать нельзя. Чего он не знал, так это того, откуда пришло решение. Но оно пришло – и у Фьора будто не осталось другого выбора. Он на миг прикрыл глаза, а когда открыл, внимательный наблюдатель мог бы заметить, что его зрачки стали мерцать серебристым светом. Но если таковой и был поблизости, то все его внимание наверняка обратилось на пожар; люди всегда с жадным любопытством следят за чужими трагедиями.
Снова взглянув на горящий дом – на этот раз мерцающими серебристыми глазами, Фьор отчетливо увидел смешных обезьянок на детской распашонке и ярко-красную соску, зажатую в крошечном кулачке. Ну вот зачем он это увидел?
Все предупреждения Сола мигом промелькнули в голове Фьора, но для них было уже слишком поздно, пальцы жили своей жизнью, пальцами управлял не разум, а эмоции и душа, если она, конечно, оставалась у таких, как Фьор. Пальцы слегка прищелкнули, и между ними появился язычок пламени. И Фьор в который раз усмехнулся, оценивая жестокую иронию судьбы: то, что когда-то поломало ему жизнь, стало теперь ее неотъемлемой частью и главным условием его существования.
Фьор чуть прикрыл глаза и вообразил, что стоит на арене цирка – иначе не работало бы. Вот битком набитый зрительный зал, вот привычный полосатый купол над головой, вот свет софитов, направленный на него. А вот и ощущение знакомой энергии, той, которая возникала только во время представлений – и достигала пика к финалу номера. Слабая и неуверенная, энергия текла ручейком, постепенно набирая мощь, и вскоре заполнила Фьора до краев. И все исчезло – и горящий дом, и крики из окон, и красная соска, и улица, и весь город Верходновск. Остался только Фьор – и огонь.
И зов, по-прежнему требовательно притягивающий его к себе.
Это был чужой огонь, дикий, рассерженный, необузданный. И все же – родной. Фьор принимал его в себя, утешал, уговаривал. И огонь слушал и реагировал; он успокаивался и утихал. А Фьор продолжал говорить с ним до тех пор, пока не исчезли все огненные языки в окнах на всех трех этажах и пока мужчина с ребенком на руках не добрался до окна и не передал свою ценную ношу собравшимся внизу, а затем и не выбрался сам.
Послышался вой пожарных сирен, и Фьор понял, что ему пора. Сжал кулак, разрывая связь с огнем, – и вскрикнул от резкой боли, обжегшей ему ладонь. Встряхнул руку, засунул в карман и торопливо зашагал прочь, идя все быстрее и быстрее – до тех пор, пока не перешел на бег.
Через три квартала Фьор наконец остановился и перевел дух. Поднял руку, посмотрел на ожог на ладони. А потом щелкнул дрожащими пальцами.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
