— А ты пробовал? — тянул меня кто-то за поганенький язычок.
Вот представлять Степку с другой девкой совсем не хотелось. Более того, внутри вспыхивала пожаром собственническая ревность. Такая, что даже не дышалось нармально. Вот откуда такая реакция?
Как сказала бы бабушка: «Мужика тебе нужно, голубушка моя». А мужика не было. Нормального не было. Ненормальных хоть пруд пруди вокруг, но мы же Царевна и царевичьи выходки мало кому приходилось по душе. А кому терпелось, не по сердцу был. И за это, опять же, спасибо моей Рите, которая с детства мне внушала одну простую истину: «Никто не сможет любить тебя больше, чем ты сама». Отсюда и самооценка выше носа и любовь к себе всепоглощающая. А для любимой себя, естественно, не жалко ничего. И опять же, цитирую Риту: «Если очень хочется, значит ДА». И тут уже никакие доводы не важны.
И тело, руководствуясь вышесказанным, на данный момент, спустя полгода после разрыва отношений со вторым моим серьезным парнем, жаждало чего-то. Чего! Я даже думать об этом боялась, чтобы ненароком не пойти у себя на поводу. Ничем это хорошим все не закончится. Хотя, помниться, кончалось у нас с Воейковым ооооочень даже хорошо. Вот только снова вести диалог с собой и насиловать себя идеей забыть… нет, этого снова я точно не вынесу.
— Было дело. Ты хочешь об этом поговорить?
— Твои сексуальные похождения меня точно не должны интересоаювать. Так ты все ещё летаешь? — поинтересовалась я, расположившись на скамейке, стараясь не смотреть на него. Хорошо, хоть футболку одел. Апрель всё-таки. Вечера холодные, как и ночи.
— Да, я все ещё летаю. Это моя профессия. Правда, сейчас после отпуска мне друг предлагает сменить классификацию.
— На подводную лодку пойти? — снова ершистая самозащита. Как ёжик тот, ей Богу!
— Нет! Летать на гражданских судах. Конечно, военные — это льготы, обеспечение тебя жильем и постоянные учения. Но сейчас, к двадцати пяти начал задумываться о том, будет ли моя жена с детьми таскаться со мной по гарнизонам.
— Если будет очень любить, то, думаю, будет.
— Возможно. Но я уже заранее знаю, что это и будет причиной скандала. Но пока ты не завоёвана, я имею возможность думать и выбирать.
— Что-что, прости?
Но он промолчал, продолжая своё занятие. А ведь бахнул прям под ребра своим мимолётным признанием, в котором явно был какой-то подтекст. Он провоцировал, а я велась, как маленькая девочка.
С нашим садом Стёпа справился быстро. Оставалось здесь лишь собрать листву, что я отложила на завтра, потому что на улице окончательно стемнело и стало холодно. И ведь только сейчас я поняла, что не поблагодарила тетю Таню, сорвавшись, как ненормальная, с места.
— Не, я не понял, кудрявая, а оплата работнику? — шел за мной неторопясь, но при этом не отставал.
— Иницатива наказуема, мальчик мой! — отправила ему воздушный поцелуй и прибавила шаг.
Сбежать домой я успела в тот момент, когда Стёпка парился с Петром Геннадьевичем в бане. Хватило с меня на сегодня.
Дома куча одеял, потому что не закрывала окна днём, чтобы помещения просохли и проветрились, и теперь было прохладно. К ним прилагались горячий чай и книга. Если бы с собой был ноутбук, занялась работой. Хотя нет! Чур меня, чур! Я хоть и любила то, чем занималась, но выходные себе тоже можно было позволить. Я давно выработала график. И сейчас у меня лучше получалось работать по ночам, от этого в офисе я появлялась редко, так, раза два-три в неделю, чтобы засветить там своё симпатичное личико. Да-да! Исключительно бабушкино воспитание.
Так за чтением и сама не заметила, как уснула. И да, с камином было бы идеально. Но его нужно было чистить, хотя можно было бы рискнуть. Но катастроф мне на сегодня хватало. И сны мне снились яркие и красивые. И главное, что в них я не видела Воейкова, хотя проснувшись, забыла о чем они были. Но, наверное, Степку я бы запомнила.
А разбудил меня негромкий стук в окно. Подорвалась с места, как ошпареная. А там … и очередное мое «Да»! Воейков собственной персоны. Хоть на улице все ещё было темно, но его я не могла не узнать.
— Степка, ты совсем офонарел? Половина пятого утра, — возмутилась я, кутаясь в одеяло.
— Вот так все и проспишь, кудрявая! Идём.
— Куда? — он протянул мне зимний военный бушлат, не удосужившись ответить на вопрос.
Быстро влезла в его штаны, которые мне велели не ворачивать, так как на симпатичный зад бывшего владельца они уже не лезли. Запрыгнула в кроссовки, по пути собирая волосы в пучок.
— Выброси резинку, — он стоял уже во дворе, ожидая пока я соберусь. Я непонимая уставилась на него, — Я соскучился по твоим кудряшкам.
— Я смотрю, у тебя прям какой-то фетиш на этот счёт.
И все же совету последовала.
Шли знакомой тропой, которая вела прямо к озеру. Комаров в это время года ещё не было, поэтому над головой никто не жужжал, а вот небо окрашивалось уже в светлые яркие тона.
— Гребаный ты романтик! Разбудить бедную девушку в такую рань, чтобы показать ей рассвет? — усмехнулась я. Нет, зрелище явно впечатляло мою творческую натуру, но себя невыспавшуюся было жалко. Выходной как-никак.
— А разве не красиво? И у меня есть термос с кофе.
— С этого и нужно было начинать, изверг!
Кофе меня обеспечили быстро. А потом он сам устроился рядом на деревянную пристань. Озеро тихо плескалось, накатывая волнами совсем детские воспоминания. Солнце медленно выплывало над горизонтом, окрашивая его в ярко-розовый цвет. Играло бликами на воде. Мир просыпался. Не знаю, что это могло бы значить конкретно для нас, но я вдруг почувствовала жгучее желание просто прижаться к нему. Порыв, естественно, никто не собирался сдерживать.
— Хм-хм, — прокашлялся Степка в кулак.
— Я разве виновата, что из-за твоей дурацкой романтики мне стали необходимы обнимашки?
— Нет, конечно! — снова самодовольная улыбочка, которая сейчас почему-то даже не бесила. Воейков поднял руку, чтобы я могла под нее проскользнуть, и уютно устроиться на его груди, слушая, как быстро стучит его сердце. Наверное, так же быстро, как и мое. Но как ни крути, а это был такой кайф, что не хотелось, чтобы «лампочка» вновь загоралась на небе.
Наверное, если ты не кофе, я бы так и задремала в крепких мужских объятьях, от которых по всему телу разливалось тепло.
— Ну, вот! — нарушила я тишину первой, чтобы не протекла совсем крыша от этого удовольствия, — у меня куча работы на сегодня запланирована, а я не выспавшаяся.
— Не ворчи, бабулька! — на это заявление я стукнула Воейкова по самому доступному месту — его ноге. Но в ответ получила лишь заливистый смех, от которого самой хотелось смеяться.
— Инвалидом меня хочешь сделать, кудрявая? — Степан продолжал играть моими локонами, перебирая их пальцами.
