Чавканье резко прекратилось. Зажегшиеся светильники показали умиротворяюще пустую кухню. Чистота, покой, красота и… погрызенная с разных сторон связка бананов.
Я прищурилась. Ну гад! Ничего нельзя оставить – сразу начинается членовредительство.
– Это не я, – тут же донеслось из-под стола. – Клянусь Уичтли-Почтли и стаей его ручных койотов!
– Очень разумно клясться именем бога обжорства и его чревоугодниками, – хмыкнула я, проходя и беря в руки бананы.
Нет, это ужасно. Есть это невозможно. Надо все отдать. Один только вопрос: куда это ему лезет?
– Все боги одинаково прекрасны и могущественны, – ни капли не смутился Чочу. – А если ты считаешь иначе – скажи это Муэрте-Катрине, которая ходит к людям как к себе домой.
– Сравнил, – фыркнула я, возвращая бананы на место и доставая из шкафчика молотый кофе и перец. Сейчас нужно сварить покрепче, согреться, расслабиться и хорошенько подумать. Алехандро оторвал меня от попытки поговорить с богиней, рано или поздно надо будет продолжить. Работа сама себя не сделает, а мне сейчас катастрофически не хватает рук.
Карнавал Мертвых – это не просто праздник, когда истончаются границы между Оутлем и другими мирами. Это безграничное веселье, граничащее с безумствами и кровью. Мы надеваем самые лучшие одежды, разрисовываем лица, маскируясь под эс-калавера, громко говорим и ничего не боимся. Сама Муэрте-Катрина спускается к нам и ходит среди простых жителей. А еще… много чего.
– Чочу, вылезай оттуда, – отрезала я, поставив кофе на огонь.
Случайно глянула в окно – ничего. Тьма. Даже луна спряталась за тучами. Дождливый Ягуар редко оставляет небо ясным, словно ревнует к земле красоту звезд.
– Не вылезу. И не подумаю. Имею право, в конце концов. И верни мои бананы, женщина.
Сняв кофе и водрузив керамический сосуд на подставку, я вернулась к столу и присела. Да уж… И дала же Муэрте-Катрина в личные помощники такой прожорливый череп.
Свет резко погас.
Я замерла.
Во тьме сверкнули два алых всполоха, и потянуло сладковатой гнилью.
Глава 3. МаксимонВоздух вмиг показался тяжелым и неправильным. Пальцы похолодели. Чочу перестал жевать. Я медленно поднялась и бросила взгляд на дверь. Неужто за мной уже идут? Ухватили след от самых пирамид?
Сердце заколотилось в горле. Так, глубокий вдох и успокоиться. Алехандро сказал, дома я в безопасности.
Я шагнула к выходу из кухни.
– Роза, не открывай, – прошипел Чочу.
– Нет, открою, – хмыкнула я. – Возьму тебя и выкину за порог. Пусть твари поиграют в ручной мяч.
Чочу с дробным стуком выкатился вслед за мной.
– Я не похож на мяч, Роза. А твое чувство юмора слишком специфичное.
– Жить с говорящим черепом, который ест все подряд, – вот это специфично. А все остальное – так, мелочи жизни.
По изрезанной узорами лобной кости пробежали ярко-красные молнии. Чочу однозначно злился, но возразить не мог, прекрасно зная, что я права.
В дверь что-то поскреблось. Мне стало не по себе. Легко сказать: «Не бойся». Куда сложнее это выполнить.
Я подхватила Чочу на руки. Что-то многовато черепов этим вечером. Но к этому я хоть привыкла, а вот с эс-калавера было приключение.
Воздух словно замер. Светильники тревожно моргнули и погасли. Половицы неприятно заскрипели. Я невольно отошла назад, поближе к стене.
– Роза, ну перестань уже, – сказал кто-то тягучим баритоном.
Светильники снова загорелись, более ярко, чем раньше. Я зажмурилась, невольно выставляя вперед руки с Чочу.
– Ну никакого уважения, – мягко рассмеялся незваный гость. – Чочу, я давно говорю: возвращайся под землю, там из тебя хотя бы не будут пытаться сделать ручной мяч.
Чочу только негодующе клацнул челюстью.
– Максимон, вы его дразните, – немного придя в себя, укорила я.
О да, Максимон. Отец Земной, хозяин того, что творится под ногами, неверный и ненадежный, наделенный всеми темными качествами, которые только могут проснуться у пришедших в Оутль. Эс-калавера называют его Санто-Мундо, что с их древнего наречия переводится как «святая земля», а белоглазые темнокожие шаманы из района Нкрума-Эйо – Маам-Симон.
Он дружен со всеми. Только с Муэрте-Катриной никак не может найти общего языка. Давным-давно между ними началась тяжба, из-за чего – пока никто сказать не может. Муэрте-Катрина мне симпатизирует и помогает, а Максимон не может этого так просто оставить.
– Имею право, – улыбнулся он. – Дразнить и его, и тебя, и все население нашего прекрасного и сказочного Чилама.
Название города у него соскочило с языка, будто тяжелый отшлифованный агатовый шарик. Впрочем, и сам Максимон словно из агата. Черные волнистые волосы, внимательные темные глаза, аккуратная борода. Лицо красивое, черты правильные. Давно не юноша, а мужчина, познавший горечь разочарований и радость побед. Его кожа смотрится белее, чем есть на самом деле, потому что Максимон носит черное пальто, шляпу и перчатки. Между указательным и средним пальцами зажата сигара, от которой поднимается сизый ароматный дым.
Но я не подойду настолько близко, чтобы вдохнуть его. Однажды уже сделала такую глупость, потом еле вырвалась. Максимон не только «святая земля», но и грешное тело.
– Чем обязаны столь высокому гостю? – наконец-то сумела я подобрать нужные слова.
Чочу демонстративно повернулся к Максимону расписным затылком и фыркнул. Паршивец мелкий. Даже мне не хватает такой наглости.
– Относится без уважения, – заметил Максимон почти ласково, но Чочу тут же занервничал, понимая, что так и ручным мячом может оказаться. – У меня к тебе дело, Роза.
От взгляда темных глаз по телу пробежала горячая волна, дыхание сбилось. Завлекает, гад. Пытается воздействовать.
Максимон и дело? Это что-то новенькое. Понятия не имею, чего он хочет, но вряд ли это что-то невинное, особенно с его могуществом и образом жизни.
– Какое?
– Для начала налей твоего прекрасного кофе с перцем, и мы поговорим, – невинно предложил-приказал Максимон. – Нет ничего хуже, чем вести беседу с красивой девушкой без напитков и вкусной еды.
– Бананы не дам, – мрачно подал голос Чочу.
Я закатила глаза, сунула его под мышку и пошла разливать кофе. Ужасно. У меня на кухне сидит Отец Земной, просит кофе и пытается говорить на отвлеченные темы. Сама ситуация до ужаса нелепая. Во всяком случае, для тех, кто живет обычной жизнью в Чиламе.
