Это было практически нормой. И тем не менее факт полнейшего непонимания языка сводил на нет любые попытки общения.
— «Можно потрогать твой пресс?» — Судя по интонации, это был вопрос, но что мне на него ответить?
Внезапно в голове возникла мысль, что эти люди могли знать всеобщий. Собственно, почему я ранее молчал⁈ Быть может, они общаются на каком-то собственном наречии, но вполне могут меня понять?
— Я не понимаю ваш язык, — решаю произнести в ответ. — Кто-то говорит на всеобщем?
— «Да он иностранец! — воскликнул завернутый в тогу. — Пошли, Джон, мало ли какие у них правила? Может, как в Исламе, запрещён гомосексуализм?» — Видимо, это означало, что с языком мне не повезло. Жаль, но это было ожидаемо.
— «Брось, Стэн, мы же не навязываемся. И вообще, он голый! Какие на этот счёт могут быть правила?» — Второй мужчина глупо хихикнул и тем самым стал донельзя похожим на уже встреченных ранее женщин.
Точно не жрецы, они так себя не ведут. На стражу не похожи тем более. Значит, опять мимо.
— «И вообще, может, ему нужна помощь?» — А это уже было сказано своему спутнику.
Интересно, стоит ли мне просто уйти или ещё немного постоять? Быть может, получится что-то понять?
— «Ты прав, Джон, — почесал подбородок незнакомец, закутанный в радужную тогу. — Вдруг молодого человека ограбили, а мы просто пройдём мимо? Думаешь, иначе стал бы иностранец, не знающий английского, разгуливать голышом? Компанию, как уже понятно, не ищет». — После длинной фразы незнакомец посмотрел на меня грустным взглядом.
Последнее мне не понравилось. Никогда не любил и не понимал жалость. Тем более направленную на меня. Пусть этот мужчина не знает о моей особенности, бессмертии и неуязвимости, но даже одного взгляда должно быть достаточно, чтобы понять: раз руки и ноги на месте, то может работать или пойти служить в армию. А значит, какая к такому может быть жалость⁈
Хотя… про армию не факт. Имею в виду, что это при мне туда брали любого, а потом армейские целители ставили на ноги даже больных, хромых и калечных, взамен обязуя исцелённого отдать от десяти до двадцати лет службе своей стране. Здесь могло быть иначе.
Тем не менее продолжать стоять и смотреть на них не видел никакого смысла. А потому, как и поступал ранее, обхожу мужчин и спокойно направляюсь дальше.
Здесь, за пределами пляжа, на меня смотрели гораздо больше и чаще. Зачастую звучали какие-то вопросы и обращения. Ещё несколько раз подходили мужчины и женщины. Очень напряг момент, когда молодой юноша навёл на меня нечто напоминающее маленький магический жезл или артефакт. Это атака⁈
Хм… непонятно. Я услышал от неизвестной штуки какой-то щелчок, но ничего не случилось. Не сработал? Всё-таки магия на меня не действует! Однако, судя по его довольному лицу, нечто всё-таки произошло, так как юнец моментально потерял ко мне интерес и начал водить пальцем по этому самому магическому предмету, немного напоминающему плоское зеркало.
Неважно, — подумал я, тряхнув головой, — нужно идти дальше. Со временем разберусь во всём, так или иначе.
— «Так-так, и что это тут у нас, нарушаем?» — с улыбкой обратилась ко мне достаточно высокая и красивая женщина, чьё тело уже не было обнажено, а было полностью прикрыто одеждой. Достаточно строгий стиль: тёмные цвета и большой блестящий значок, закреплённый на левой стороне груди. Её волосы были собраны в аккуратный пучок и прикрыты достаточно красивым головным убором, аналога которому в моё время попросту не было.
Вот только… кроме эстетической составляющей не могу представить себе практическую. Разве что прикрывать от солнца? Я бы мог подумать, что роль этого головного убора — сдерживать волосы, но они и без того были идеально уложены! В ином же случае от удара не спасёт, но… может, какой-то ритуальный предмет? Такие зачастую бывают достаточно несуразными.
На воротнике у неё также висела непонятная вещь… Она напоминала мне очки, впервые увидеть которые удалось ещё во время торгов с тёмными эльфами Малекита. Они нужны для усиления зрения. Вот только у этой женщины они были чёрного цвета. Что в них можно увидеть? Или это артефакт?
За спиной женщины замечаю ещё одну, ниже ростом, более молодую и хмурую. Характерной особенностью было то, что она носила точно такую же форму.
Впрочем, несмотря на хмурость, её взгляд точно так же пробежал по моему лицу, телу и закономерно остановился ниже пояса. Да почему всех так интересуют мои причиндалы⁈ Неужто общество настолько изменилось⁈
Мысленно вздыхаю. Сам виноват. Нечего светить хозяйством направо и налево. Судя по всему, местные не демонстрируют свои половые органы, хотя прекратили испытывать неудобства от демонстрации всего остального. Выходит, я не вписываюсь в их концепцию, а потому привлекаю повышенное внимание. Вдобавок к этому стоит прибавить телосложение бойца, высокий рост и характерные мышцы. И плевать, что в саркофаге у меня не было возможности тренироваться, организм уже не изменится, это невозможно на каком-то фундаментальном уровне.
Честно сказать, я не знаю, как это работает, ибо изначально не имел никакого характерного строения тела, но со временем это изменилось. От постоянных сражений проявился рельеф и более не исчезал. Пожалуй, это даже здорово.
Что же, значит, в это время и среди этих людей культура тела продолжает играть свою роль. Но в таком случае странно, что большинство не уделяет этому никакого внимания…
Улыбка женщины от моего молчания и сосредоточенного их рассматривания несколько подувяла. Оно и понятно, я бы тоже насторожился, особенно на месте стражи. А подозреваю, что это именно они. Почему? Ха! На самом деле вариантов несколько: это могут быть какие-то воительницы или даже волшебницы, но в любом случае кто-то состоящий в одном ордене или организации. Ибо одежда у них одинакова. Это явно неспроста. Нет, могу и ошибаться, ибо абсолютно не знаю местных реалий и может быть что угодно. В конце концов, слуги в моём дворце тоже носили одинаковые наряды.
Вот только в пользу первой теории говорили подтянутые тела и явно заметные мускулы на руках. Конечно, может быть, у них такая же ситуация, как и у ранее встреченного мужчины, ибо руки — это единственное, что я мог нормально у них оценить, так как лишь они были оголены до локтей, но что-то мне подсказывает: это не так.
Ну и уверенный вид, само собой. А ещё, что, наверное, самое главное, расположение неизвестных артефактов на поясе. Оч-чень характерное место! В моём королевстве там носили клинки и иное оружие: жезлы, арбалеты, склянки боевых эликсиров и прочее им подобное. И сейчас ничего не поменялось, ибо это место попросту удобно для того, чтобы быстро достать какой-нибудь боевой инструмент.
Так или иначе, пора как-то начать контакт. Но мягко и аккуратно, чтобы не спровоцировать конфликт.
Улыбаюсь им, не показывая зубов. Хищники в животном мире демонстрируют зубы в качестве агрессии, так что, чисто на всякий случай, последуем совету моих послов и дипломатов, которые не рекомендовали мне делать так при встрече с новыми народами и инопланетными расами.
— Я не понимаю вас, — медленно и чётко произношу в их сторону. — Говорю на всеобщем языке, знаю эльфийский и асгардский.
Это было не совсем так, ведь я знал ещё дюжину старых языков Мидгарда, но они были официально запрещены и почти полностью пропали за годы моего правления. Старики, владеющие ими, умерли, а молодёжь не знала иного, кроме всеобщего.
— Свартальфахеймский язык? — с некоторым трудом произношу на эльфийском. — Язык асов? — Они и сами на нём не часто говорят, но почему бы не попытаться?
— «Он не знает английского», — нахмурившись, произносит первая женщина второй, на что та пожимает плечами.
Почёсываю затылок. Откровенно не знаю, что делать дальше. Вообще, если это стража, то они должны доставить меня к колдуну, на обследование, но если я ошибся, то просто потратил время. И тот факт, что женщины были достаточно симпатичными, — не оправдание!
Смотрю за их спины, замечая ещё несколько человек, которые достали приборы, похожие на зеркала, что демонстрировал юноша по дороге, и теперь наводили их в мою сторону и сторону потенциальных стражниц. Хм, всё-таки не оружие. Но что происходит — решительно непонятно.
— «Эй! А ну убрали телефоны!» — гневно крикнула им вторая женщина, которая изначально была недовольна.
На её окрик прохожие убрали свои штуки, но не уходили, продолжая
