— Дай, я посмотрю.
Елизарова послушно перевернулась на живот. Он отодвинул волосы и вздрогнул. К желтоватым синякам добавились бордовые разводы, как будто ее за ноги протащили по камням.
— Ужасно выглядит, да? — спокойно уточнила Елизарова. — Смотрится хуже, чем на самом деле. Я однажды в детстве упала с перекладины на тренировке, вот там был синяк так синяк, во всю спину.
— На какой тренировке? — бездумно спросил Марк.
— Я до шестнадцати лет гимнастикой занималась. Ты не знаешь, это спорт у инквизов.
Он ее почти не слышал. Хотелось наклониться и губами почувствовать, какие эти отметины горячие.
Марк уже потянулся к ним ртом, когда в дверь настойчиво постучали.
— Лежи, — велел он, взял свою куртку, накрыл Елизарову, а сам надел трусы и брюки.
Приоткрыл дверь и нос к носу столкнулся с Есенией.
— Баженов сказал, что ты отпустил их два часа назад, — капризно начала она без всяких вступлений. — Так чем же ты еще занят, Марк? Я жду тебя как дура, у меня, между прочим, день рождения…
— Я же сказал, что не приду, — твердо ответил он. — И тебя не касается, чем я занят.
Фьорд даже ухом не повела, проигнорировав его грубость.
— Какие у тебя мышцы, Марк, уж я-то могу оценить, наши мальчики такие же, а они все как на подбор… Ты же понимаешь, в этой раздевалке все друг у друга на виду, — она кокетливо закатила глаза.
Терпение у Марка заканчивалось.
— Слушай, Есения, что тебе нужно, а? Я, кажется, все тебе сказал в прошлый раз.
— Это когда ты соврал, что не хочешь меня?
Марк кожей ощущал, что Елизарова слышит каждое слово.
— Да я в жизни своей настолько чистую правду не говорил.
— Ты выглядишь сытым, — безапелляционно заявила она. — Только не говори, что правда трахался со своей приблудной, — разозлилась Фьорд.
Марк уставился на свои руки, ему показалось, что по ним полоснули заклятием. Жжение разлилось от запястья к пальцам, и кончик палочки, которую он сжимал сейчас, засветился красным. Из самого темного угла его души поднималась ярость.
— Ты женщина, и только по этой причине ты сейчас просто развернешься, свалишь отсюда, и я тебя не трону. Но не смей больше при мне произносить это слово, от него Виредалисом воняет.
— Вступительные тесты показали, что Виредалис мне тоже подходит, — зачем-то сообщила Есения с ноткой превосходства.
— Вот и шагай, — прорычал Марк и рванул дверь на себя. Скорее всего, по нему было видно, насколько он зол, потому что Фьорд даже не пикнула. — Если моего ребенка зачислят в Виредалис, я от него откажусь, — уже спокойнее проворчал он, поворачиваясь к Елизаровой.
— Это ты сейчас так говоришь, — усмехнулась та, надевая юбку. Она повертелась перед зеркалом, присвистнула и протянула: — Вот девки в душе порадуются: будет повод для сплетен.
— Зачем тебе в общий душ? — не понял Марк. — Я знаю пароль от апартаментов старост, Рома знает пароль, Верейский знает, да кто угодно.
— И как быстро Милена настучит Разумовской, что меня ни разу не видели с обычном душе? У меня и так штрафных отработок — не разгрести. И как вы все на них время находите?
— Правильное планирование дня, — поддразнил Марк, восстанавливая обычный порядок в раздевалке. — Елизарова, тебе точно не нужна помощь Варламовой?
— А у меня как раз завтра отработка в больничном покое, — иронично заметила она, расправляя юбку, и беспечно махнула рукой: — Вот там и решим. Не помру за сутки. Ну, я пойду, надеюсь, Флаффи не дежурит снаружи, чтобы оттаскать меня за волосы.
Елизарова накинула капюшон и нырнула в темноту.
Марк открыл рот, чтобы остановить ее и предложить пойти вместе, но промолчал.
Она смылась так быстро, что на принятие решения оставались секунды, и Исаев их бездарно просрал.
Он оперся руками по обе стороны от зеркала и глянул на свое отражение. Надо расставить мебель, принять душ и, наверное, побриться.
Не время бегать за Елизаровой.
«Самое время», — полузнакомым голосом прошелестело зеркало.
Глава 5. Чумакова
Синяки Елизаровой произвели впечатление.
Девки с пятого уставились на нее как диковинку. Учитывая, что она не была в общем душе со второго курса, половина из этих клуш увидели ее впервые за долгое время и разом обзавидовались, вторая половина — наморщили носы от вида кровоподтеков вдоль позвоночника.
— Как тебе с простыми смертными, Елизарова? — раскрыла трепливый рот Людка Коровина, проходя мимо и потрясая огромным выменем. Она полностью оправдывала свою фамилию. — Кто тебя так обработал, а? Вас там в Рубербосхе по кругу пускают, что ли?
— А мне нечего стесняться, — Ева пожала плечами, выжимая мочалку, — у меня же нет твоих боков, и сиськи не висят.
Младшие с Рубербосха заржали.
Сама Маша незаметно швырнула под ноги Коровиной мыло, и та чуть не растянулась на каменном полу.
— Ой, какая же ты неуклюжая, — запричитала она, — ну, конечно, с твоим-то весом стоит быть аккуратнее. Говорят, у людей с ожирением кости медленнее срастаются.
Елизарова ухмыльнулась и намылила письку.
Вчера она пришла после полуночи и закрылась в уборной.
Маша потихоньку откинула одеяло, чтобы не разбудить Маркову с Масловой, и поскреблась к ней.
— Эй, Елизарова, открой, а. Ты как?
Защелка скрипнула, через узкую щель Маша проскользнула внутрь и снова закрылась.
Елизарова стояла по пояс голая и рассматривала синяки, которых стало втрое больше. Маша вспомнила, как Мишку, ее старшего брата, избили в школе, и в тот раз его лицо было примерно такого же цвета, как сейчас кожа Елизаровой.
— Исаев что, тебя бьет? — с трудом выдавила Маша.
Ева подняла на нее огромные глаза:
— Он меня не бьет, он меня трахает.
— Это я поняла, — она сглотнула и постаралась взять себя в руки. — У тебя на лбу написано, что тебя только что отодрали. Елизарова, — Маша подошла к ней и повернула к себе — оказывается,
