парящую в воздухе.
— Всё-таки волосы надо было укоротить.
В первую очередь меня волновал личный комфорт, а не достоверность. На худой конец, можно будет раздобыть нож поострее и постричься в процессе игры. Плевать, что обо мне подумает потенциальный избранник, я-то в игру сунулась не для того, чтобы кому-то понравиться.
Предчувствие подвоха витало в воздухе, но проверить собственную интуицию можно было только практическим путем. Напомнив себе, что на крайняк у меня есть аварийный выход из игры, я коснулась стартовой кнопки.
Окружающая реальность поплыла перед глазами.
2-3
***
Последнее, что я ожидала почувствовать после перехода в эпизод, — собственные слезы. Горькие, горячие, они катились градом, мешая рассмотреть, где же я очутилась. Дыхание было тяжелым, прерывистым, словно я долго ревела. Да какое там ревела! У меня была самая настоящая истерика!
Вот тебе и игруха для успокоения нервов…
— Дитя моё, мне так жаль… — слабый надрывный голос подействовал не хуже пощечины.
Волшебным образом вспомнилось, что я не персонаж игры, а вполне разумное существо, полностью контролирующее собственное тело. Утерев глаза, а заодно и нос, длиннющим рукавом, я наконец-то осмотрелась и обнаружила себя сидящей на краешке кровати. Подняла взгляд и обомлела — на подушках лежал измученный бородатый мужчина. Его бледное лицо покрывала испарина, глаза блестели как в лихорадке. Вздохнув, я ощутила неприятный запах немытого тела и крови. Погружение в виртуальный эпизод оказалось вовсе не таким привлекательным, как представлялось.
Я откинула покрывало и поморщилась при виде буро-коричневых тряпок, обматывающих грудь страдальца.
— Леди, не стоит. Лекарь сделал всё, что мог.
Обернувшись, я обнаружила возле кровати пожилую женщину. Та украдкой утирала слезы и сжимала в руках четки.
— Поторопись, дитя. Твоему отцу надо успеть исповедаться.
Поторопиться? Мне? Я принялась искать игровые иконки, но глючные заразы куда-то испарились. Пришлось взять себя в руки и начать импровизировать. Раз женщина назвала её леди, то должна выполнять приказы. Я решительно потянулась к груди так называемого отца и скомандовала:
— Горячей воды. Живо! Чистую ткань… — Тут я увидела, что скрывали зловонные лохмотья, и сглотнула, подавив приступ тошноты. — На антибиотики и антисептик, я так понимаю, рассчитывать было бы верхом наивности…
— Дитя, твоему отцу уже не помочь, — повторила женщина.
Я схватила её за плечи и встряхнула.
— Воду! Горячую! И ткань! Промыть надо. Ивовая кора или ромашка в закромах имеются?
Женщина в ужасе уставилась на меня, но кивнула.
— Тащите! — рявкнула я и снова повернулась к умирающему.
— Дина, дитя, прости меня. — Из глаз мужчины покатились слезы.
“Дитя” шмыгнула носом и снова потянулась к вонючему нечто, заменявшему повязку. До этого момента мне не приходилось видеть раны, оставленные выпущенной стрелой. Наконечник вошел в плоть возле правой ключицы, хорошо, что не в легкое. В этом случае мужик бы и исповедаться не успел. То, что недоделало оружие, довершило заражение. Рана воспалилась и набрякла, кожа вокруг неё покраснела. Я отодрала присохшую повязку. Из раны хлынула гадость, дополняющая отвратительную картину средневековой медицины.
— Дитя мое… — в который раз простонал мужчина. — Наша армия разбита. Король пал в битве при Гастингсе. Нормандцы… У нас не вышло остановить вторжение.
Я отмахнулась от несущественного потока информации.
— Помолчите. Вам надо отдохнуть.
— Не могу! Я должен сообщить…
Мужчина как-то уж слишком цепко для умирающего схватил меня за руку. Чуть шершавая ладонь была горячая на ощупь. Я накрыла её своей и повторила тихо, но твердо:
— Берегите силы. Об остальном мы поговорим, когда вам станет легче.
В комнату вошла женщина, которая прежде находилась возле постели раненого. Следом появились две незнакомки и некто упитанный и бородатый.
— Леди, я сделал все, что было в моих силах. К сожалению, вашему отцу уже не помочь, — поведал мужик, в котором я интуитивно распознала местное светило медицины.
Я понимала, что в первую очередь следовало злиться на лучника, однако и кандидатура горе-целителя оказалась вполне подходящей.
— Подойдите! Почему не сменили повязку? Неужели вы не знаете, что рану необходимо держать в чистоте?
Красноватое лицо лекаря приобрело свекольный оттенок.
— Леди, ваш рассудок затуманился от горя. В противном случае вы бы не смели давать мне указания…
— Вон! Пошел вон! А вы чего замерли? Выбирайте, либо помогаете мне, либо валите следом.
Я выхватила у одной из застывших подобно статуям женщин кувшин с горячей водой, отняла пустую деревянную миску и небольшой рулон ткани у второй.
— Мало воды. Тащите столько… а сколько для роженицы надо, столько и тащите!
Незнакомки бросились выполнять приказ. Лекарь величаво удалился следом.
— Леди Дина, что вы себе позволяете? Да ещё и у постели умирающего… — наставительный тон особы с четками подействовал как красная тряпка на быка.
— Травы принесли?
Женщина протянула мешочки, неодобрительно поджала губы и… прикрыв глаза, принялась молиться. Все ясно, я должна рассчитывать только на себя.
Глава 3
Высыпав ромашку и кору в деревянную миску, я залила полученную смесь кипятком, смочила кусочек тряпочки и принялась осторожно отмачивать остатки повязки. Постепенно сознание прояснилось. Я начала понимать, что это всего лишь игровой эпизод, точнее, ролик, обещанный программой. И кто только придумал настолько дурацкий старт?
— Да, я Дина — ваше дитя, — мягко прошептала я, склонившись к раненому лорду. — И я прошу вас полежать спокойно. Вы же это можете? Да?
Мужчина ошалело уставился на меня, а потом неуверенно кивнул. Порадовавшись небольшой победе, я избавилась от остатков грязных лохмотьев и в задумчивости уставилась на результат. Рану следовало очистить от скопившейся в ней гадости. Предпочтительнее было бы воспользоваться чужими умелыми руками, но создавалось впечатление, что обитателей замка запрограммировали исключительно на проводы бедолаги на тот свет. Мелькнула мысль, что его смерть является частью эпизода. Снова осмотревшись в поисках игровых иконок или подсказок и не обнаружив таковых, я обратилась к молящейся:
— Надо заварить новую порцию. Куда вылить отходы?
Женщина невозмутимо взяла миску, подошла к окну и выплеснула её содержимое наружу. И все это без отрыва от молитвы.
Я отдавала себе отчет, что на программу
