Ознакомительная версия. Доступно 67 страниц из 335
тяги тяжёлые орудия оставались недвижимыми. Нужен был и хлеб. Потеряны важнейшие житницы, приходилось думать о распашке новых земель. Хотя трактор – не танк, вопрос о срочном возобновлении производства стоял остро. Руководителем строительства был директор ХТЗ с 1939 г. Парфёнов Пётр Павлович, который потом стал первым директором нового Алтайского тракторного завода. Теперь в 4-х км севернее г. Рубцовска, в голой степи, где до войны начали строить зерносклады, требовалось возвести тракторный завод с крупными цехами и специальными сооружениями; план мог показаться нереальным: через несколько месяцев начать выпуск тракторов в пустынной, завьюженной и неприветливой степи Алтая.
Из истории строительства АТЗ.
С февраля 1942 г. ударными темпами преобразовывались зерносклады в цехи: ремонтно-механический, чугунолитейный, прессовый, моторный, механосборочный, инструментальный; одновременно строились сталелитейный и кузнечный цехи, теплоэлектроцентраль со сложной системой водозаборных сооружений на реке Алей; до пуска ТЭЦ снабжение цехов электроэнергией осуществлял энергопоезд (№ 10), прибывший из Томска; эта временная энергетическая база целиком себя оправдала, так как дала возможность развернуть монтажные работы в цехах, на строительных площадках и этим ускорить пуск завода. Внутризаводская транспортировка грузов осуществлялась на лошадях. Прибывали всё новые эшелоны, приходили партии новобранцев – в основном сельская молодёжь. Жгли костры, долбили мёрзлую землю, закладывали землянки. Не ожидая, когда появится крыша над головой, устанавливали станки. Хотя выполнялся только нулевой цикл, но котлованы уже получили названия: сборочный цех, литейный, инструментальный… Всё делалось одновременно: строили, монтировали, изготавливали детали, обучали новичков.
Ежедневно на копке фундаментов, котлованов и траншей работало 1500 человек; работали с 8-ми утра до 11 часов дня на строительстве своих землянок, а с 11 часов до 10-11 часов вечера – у себя в цехах и учреждениях завода; выходных дней было только два в месяц, отпусков не полагалось. Руководство и население города прилагали неимоверные усилия, чтобы сложившаяся обстановка с жильем, топливом, продуктами питания как можно скорее разрешалась. Ответственным работникам разрешалось уходить домой только после двух часов ночи, так как ежедневно в это время докладывалось в Москву о строительстве заводов и жилья для размещения эвакуированного населения. Для мастеров, технологов, начальников цехов и отделов был введен режим с почти круглосуточным пребыванием на работе. Люди вспоминали годы, когда строился ХТЗ под руководством первого директора Свистуна Пантелеймона Ивановича, прекрасного организатора, которого можно было встретить на стройке в разное время суток. После пуска ХТЗ его пригласил к себе Сталин и в присутствие наркома тяжёлой промышленности Серго Орджоникидзе пожал руку, обнял и сказал: «Спасибо тебе товарищ Свистун за завод». В 30-е годы Свистун успешно руководил заводом. В 1937 г. Орджоникидзе, не выдержав репрессий против своих питомцев – директоров крупнейших заводов страны, застрелился. В 1938 г. прямо в кабинете во время заводской планёрки был арестован директор Свистун П.И. и вскоре расстрелян. Следующий директор, талантливый руководитель ХТЗ Брускин Александр Давидович через год был арестован и погиб в лагере.
Суровой была на Алтае зима 1942 года; несмотря на тяжелые погодные условия, день и ночь работали на заснеженных пустырях люди; не имея механизации, люди всю работу, даже самую трудоемкую, делали вручную; не хватало рабочих рук, и тогда на помощь литейщикам приходили служащие главной конторы, заводоуправления, которые, устроив живой конвейер, из рук в руки передавали нагруженные песком ведра на формовку. Все, кто видел, в каких трудных условиях рождался завод, как создавались и росли его кадры, убеждались, какой неисчерпаемый источник энергии, трудолюбия, упорства и мастерства представляют простые люди. Пускаясь в дальний путь, каждый эвакуированный взял с собой самое необходимое, самое ценное. Конечно, понятие о ценностях изменилось неизмеримо. В выигрыше оказался тот, у кого нашлись в нехитром багаже валенки или добротный кожушок и вообще тёплые вещи. Некоторые рабочие ХТЗ везли с собой совсем другие вещи: полный набор режущего и измерительного инструмента, необходимый для того, чтобы сразу начать работу. Это была уже не просто ценность, настоящий клад. Устанавливался станок, а рядом – шкаф с инструментом и оснасткой, и пока ещё возводились стены, разыскивали среди тонн прибывающего груза те или иные части оборудования и всяких мелочей, без которых невозможно точить, сверлить, фрезеровать, работа уже кипела. Тысячи молоденьких алтайцев из ближних и дальних деревень становились рабочими. Комсомольцы ХТЗ были учителями новобранцев на участке механической обработки.
В марте 1942 г. в Новосибирске было начато проектирование заводской теплоэнергоцентрали, а 9 апреля уже начались строительные работы на площадке будущей ТЭЦ; в течение двух месяцев тракторостроители вручную соорудили насосную станцию, брызгальный бассейн для охлаждающей системы ТЭЦ, проложили более двух километров водопроводных, пять километров высоковольтных линий и около двух километров железнодорожных путей. Одновременно с напряжением велись работы по монтажу ТЭЦ (№ 14 и 15); в рекордный срок был сдан фундамент под турбину в 6 тысяч киловатт, ремонтировались имеющиеся на месте части оборудования, тут же почти кустарным способом изготавливались недостающие детали. 1 июля 1942 г. был дан первый электрический ток.
Меня, строителя, удивляют темпы возведения объектов и высокое качество строительных конструкций 7 июля 1942 года огненной струей расплавленный металл пошел из первой вагранки чугонолитейного цеха; из металла первой плавки отлили чугунную плиту, на которой написали: «Своевременным пуском завода приблизим разгром немецко-фашистских захватчиков»; эта мемориальная доска (№ 18) была прикреплена на здании заводоуправления, а впоследствии стала одним из экспонатов Государственного музея Революции в Москве. Об условиях труда, быта и настроении алтайских тракторостроителей зимой 1942-1943 годов рассказал на страницах «Правды» писатель Федор Панфёров: «Это были не цехи, а коптилки: под каждым станком, чтобы не замерзла эмульсия, топились железные печки. От них шел угар. Около станков люди, закутанные кто во что попало. И особенно тяжело было тем, у кого станки стояли под открытым небом. Тут тоже под каждый станок ставилась печка. Но она совсем уже не грела человека. Представьте себе: при злых сибирских морозах у станка стоит человек, закутанный в шарфы, шали, в варежках и вытачивает деталь. После этого он идет "домой" в землянку или полухолодный барак, принимает скудный обед и, не раздеваясь, ложится спать… Так ведь не один, не два дня, а месяцы. Временами казалось, что это немыслимое дело – выпустить первый трактор без завода. Казалось, что людские силы надорвутся, и тогда замолкнут, заиндевеют от мороза станки. Но люди упорно не отступали от намеченной цели, упрямо, с сознанием, что они куют победу здесь – в глухом и далеком тылу».
24 августа, когда гитлеровцы пошли на штурм Сталинграда, когда бойцы 21-го стрелкового полка отчаянно дрались за вокзал, за общежития, за корпуса СТЗ, в Рубцовске харьковчане не
Ознакомительная версия. Доступно 67 страниц из 335
