Очень Эрна на дядю Виля тогда обиделась. А ещё больше, что её на несколько дней заперли с девчонкой возиться. Сам он будто и забыл, что собирался забрать Эрну у матери. Ничему особенно не учил, только как-то раз взял ночью с собой, намазав лицо сажей, подсадил в маленькое окошко под самой крышей неприметного сарая на краю города. Она пролезла, спустилась вниз — едва нашла, где ступить, там везде стояли ящики, а в них что-то мохнатое. Нашла кое-как на полу место почище, с трудом запалила трут, а от него — очень вонючую паклю, которую дядя велел непременно поджечь в этом сарае. Горела эта гадость ещё противнее, Эрна тогда чуть не задохнулась. Вылезла, дядя велел лицо умыть и забыть обо всём, а потом по городу ползли слухи, что жрец какого-то божка со смешным названием утаил от князя пушнину и хотел её всю отправить своему покровителю на небо. Ну, сжечь то есть. Так что жреца этого из города прямо зимой из города выгнали и провожатых не дали. И божка его из капища тоже выставили, поставили отдельно стоять у дороги. Нечего жадничать! Ещё в городе поговаривали, что тот жрец шпионил на самого главного жреца и князь уж не чаял, как от него избавиться, чтобы не разгневать богов. Виль и слышать ничего не хотел про эти слухи, но ходил очень довольный, справил Магде и Эрне тёплую одежду и Эрне ещё ленточек подарил красивых.
* * *
Магда была не так довольна. Учиться было сложно. Первое время Виль сидел в углу и переводил, потому что без него она не понимала и половины того, что говорил колдун. Но постепенно всё же выучилась и не нагбарскому и не местному, а языку Овелаалуухи, на котором он говорил с рождения и колдовал с тех пор, как вошёл в возраст. Не то чтобы она могла на этом языке разговаривать. Но главные слова, за которыми скрывалась настоящая сила, она узнала. Узнала и как сварить варево, открывающее мысли. Как заглянуть в прошлое человека — но не настоящее, а как он сам запомнил. Научилась гадать — на костях, на сушёной рыбе, на настое ядовитых грибов. Узнала, где прошло детство Овелаалуухи, увидела бедный каменистый и одновременно болотный край, мужчин и женщин (как оказалось, у обычных мужчин бороды всё же росли и возраст отражался на их лицах), похожих и одновременно непохожих на колдуна. Сам Овелаалуухи настойчиво спрашивал и призывал открыть в гадании судьбу самой Магды. Его не интересовало прошлое, нет, только будущее ведьмы. Просил показать, как она варит прорицательское зелье. Как угадывает образы, а как — события. Учителю надо верить, но верить Овелаалуухи Магде не хотелось. Его прошлое — то, что он открывал, — было таким мирным, таким безобидным… люди любили друг друга, помогали, вместе противостояли опасной природе… но стоило Магде спросить, почему он ушёл, почему променял родной дом на корабль воинов, почему живёт в чужом краю — как всё закрывалось. Даже в своём прорицательском зелье она не могла проникнуть в эту тайну.
Хуже всего было то, что колдовство Овелаалуухи было противно всему тому, чему с юности училась Магда. Он не любил этот мир, не любил его природу, не протягивал руки лесу и не брал силу у земли. Он отбирал — насильно, как волшебники, — или выкупал, торгуясь… с кем? Его объяснений про богов и духов Магда не понимала, не принимала и не желала слушать. Но что-то такое было, что давало колдуну силу. Силу бросать вызов. Земле, небу, воде… вызов самой жизни. Это было отвратительно. Магда с трудом перенимала это колдовство, несколько раз порывалась уйти, но Виль уговаривал её не обращать внимания на языческие бредни и учиться, мол, мало ли что пригодится?... может, им ещё долго придётся скитаться, а, может, барон не захочет её больше видеть. Уехал же он от неё в святые земли. Вон, вернётся небось с наложницей, зачем ему Магда нужна будет?..
Больше всего убийцу привлекало то, что колдуны вроде Овелаалуухи не знали границ и владений, не должны были сливаться со своей землёй и не просили позволения у местных колдунов. Сколько бы их ни собралось, они не отнимали силу друг у друга — если Овелаалуухи не врал, конечно. Почему-то других таких колдунов не было, а в городе Овелаалуухи не любили и сторонились. Терпели только потому, что рано или поздно вернутся его товарищи, свирепые воины, приходящие с севера, с моря, но сейчас уплывшие по рекам куда-то на восток и на юг.
Как оказалось, вызвать вьюгу куда проще, чем успокоить, а утихомирить вьюгу, которую вызвал не ты — и вовсе почти невозможно. Зато можно сделать себе тропинку через метель и пройти так, чтобы на тебя снег не сыпался. Когда вскрылся лёд, Овелаалуухи принялся учить Магду плавать по воде — к полному восторгу Эрны. Колдун мог, стоя в лодке, заставить её плыть в любую сторону, без весёл и парусов! Но, как выяснилось, просто так это не делается. Надо было сначала уметь править лодкой как обычный человек, научиться чувствовать воду, а только потом призывать эти силы. А Магда сумела вызвать и ветер, и подводное течение, но запуталась в них и быстро оказалась в воде. Ведьма тогда чуть не утонула, она не умела плавать, а широкая юбка, купленная в городе, спутала ей ноги. Колдун даже не шелохнулся, чтобы ей помочь, а, когда Магда всё же выкарабкалась на берег, в его всегда спокойных глазах мелькнуло сожаление.
* * *
Наверное, именно тогда недоверие Магды к учителю сменилось неприязнью. Она стала следить за ним и подметила оценивающий взгляд, направленный на неё, Виля и её дочь. Будто… будто хозяйка примеривается, выбирая, какой курице свернуть шею. А Овелаалуухи, будто не замечая подозрений ученицы, предложил научить ведьму обещанному: как нагадать себе то, что ты хочешь, а не что попало.
— Хорошо, — согласилась на тафелонском Магда, вытирая руки о передник.
— Ты скрытная, — сказал на своём языке колдун. — Хорошо. Но сейчас откройся. Ты должна показать желание. Если нет желания — гадания не будет. Три дня будем гадать. Три раза. Третий раз — самый главный. Научу, как договориться.
Ведьма поморщилась. Опять это язычество! Ничего хорошего от него ждать не приходилось.
* * *
На гадание явился Виль. Колдун, кажется, его не заметил: как бы ни был он силён, но мягкое, незаметное ведовство Магды и её крепкую связь с выбранным лесом он пересилить не мог. Гадали не так, как она привыкла. Колдун учил Магду колдовским песням, в котле бурлило дурманящее варево, а на полу были рассыпаны кости. Всё поплыло у ведьмы перед глазами и она увидела…
Отряд… незнакомый, никогда не виденный… синие шапки или шарфы на шапках, синее знамя… несколько лиц всё же отзываются в памяти… с ними странно одетые женщины… телеги… лошади… а вот… Увар! Муж старшей сестры. Брат.
Его лицо будто приблизилось… Потом отдалилось. Увар сидел верхом, отряд двинулся в путь…
Потом их нагнал всадник на сером коне… серая одежда… серое, «никакое» лицо… серые глаза…
Вир.
Муж её подруги.
Оборотень.
— Еле успел, — широко улыбнулся Вир. — Держи. Сохрани это! Вдруг пригодится.
Магда не видела, что он передал, но Увар спрятал это что-то за пазуху.
— Что это? — спросил наёмник.
