Когда с игрушками было покончено, а все коробки разорваны, Мирон неожиданно вспомнил, что мы сегодня идём в зоопарк, и спросил, во сколько начать собираться.
— Может, не пойдём? Там холодно, вдруг дождь пойдёт, — попыталась отменить поездку.
— Мама, ты же обещала! А обещания нужно выполнять, — заявил сын.
— Иди завтракай, как покушаешь, будем собираться, — вздохнула я.
Мирошка прыгнул в мои объятья и потёрся носом о мой нос, — это наш птичий поцелуй, как называет его сын, — и убежал на кухню, прихватив жёлтую машинку-трансформер, чтобы похвастаться бабушке.
Мы жили в Краснодаре, здесь была погода, отличная от Москвы. Несмотря на то, что на дворе стоял поздний ноябрь, в этом году у нас было мало осадков и довольно тепло, градусов 12–14.
Я проверила телефон, прочитала гневные сообщения от большого начальника, написала ему в ответ короткое — «я увольняюсь», и поплелась в ванную приводить себя в порядок.
После завтрака мы с ребёнком оделись и поехали в самый большой сафари-парк нашего города. Всю дорогу Мирон прыгал в своём автокресле, рассказывая, каких животных мы встретим, и размахивал руками. Я кивала и улыбалась. Три года молчания — и моего ребёнка больше не заткнуть, ни на минуту.
Мы вывалились из машины, Мирон почесал голову через шапку и скривился: ему не нравилось носить этот атрибут одежды, и он часто порывался его скинуть.
— Мам, на улице совсем не холодно, можно я сниму шапку? — канючил он.
— Нет, — авторитетно заявила я.
— Ты же — без шапки, — резонно заметил ребёнок.
— Я взрослая, и у меня волосы уши закрывают, — отмахнулась от его слов и взяла за руку. Он насупился, посмотрел на меня с обидой, но пошёл к кассам.
Очередь была небольшая: парочка таких, как я, мамаш, и две бабушки с внуками. Купили билеты на вход и специальную еду для животных, — со своей нельзя, — и наконец оказались в мире животных. Мирон счастливо побежал к первому же вольеру с птицами и восхищённо замер, смотря во все глаза на больших разноцветных попугаев.
— Смотри, какой красивый! — благоговейно ткнул он в птицу.
Мы медленно пошли дальше, разглядывая пернатых представителей фауны, и перешли к рептилиям. Чешуйчатые гады всех размеров и расцветок немного пугали меня, но Мирон ими восхищался и даже спрашивал, можем ли мы завести змею дома. Ага, только змеи нам как раз не хватает, чтобы она позавтракала нашим Демоном, а пообедала уже нами. Спасибо, мальчик мой, но нет. Я фотографировала ребёнка со всеми животными, делая сто кадров в минуту, Мирон же охотно позировал и улыбался во все свои молочные зубы. Таким темпом мы дошли до больших кошек. Мирон замер у вольера с львами.
— Король-лев, — прошептал он, показывая мне на одного единственного льва, окружённого тремя львицами.
— Симба, — хмыкнула я.
— Симба, Симба, — повторил громче Мирон, и большая кошка дёрнула ухом и лениво подняла голову. — Привет, Симба.
Мирон подошёл ближе к ограждению; в ту же секунду лев прижал уши и поводил мордой, принюхиваясь, Я немного запаниковала и схватила мальчика за шкирку, мало ли, вдруг он голодный и его действительно так зовут, когда хотят покормить.
— Смотри, мам, он меня понимает, — сказал мальчик, ничуть не чувствуя страха перед хищником, — иди сюда, Симба!
— Мирон, не зови его, пожалуйста, — нервно проговорила я, оттаскивая сына от вольера.
Лев поднялся и медленно пошёл на нас. "Ну всё, пора рвать когти", — решила я, и сделала два шага назад, прижав к себе сына. Животное подошло вплотную к ограждению и смотрело прямо на моего мальчика.
— Сидеть, — сказал ему малыш, будто это наша дворняга. Лев сел.
— Видела, мам? Он ручной, давай подойдём поближе?
— Нет, пойдём отсюда, он сейчас поймёт, что ты его кормить не собираешься, и разозлится, — сказала я, схватив сына за руку, и пытаясь утянуть к другому вольеру.
— Лежать! — скомандовал Мирон, и большой кот лёг. — Вот так и лежи, приду — проверю.
Мальчик ткнул в большую кошку указательным пальцем, поддался моим манипуляциям, и пошёл к другому вольеру. Я облегчённо выдохнула — какое странное животное… Может, из цирка привезли? Они там дрессированные, понимают много команд, вот и осталось на уровне рефлексов.
Мы осмотрели всех больших кошек, но Мирон больше никого не звал по именам и не показывал чудеса дрессуры. Переместились в зону хищников наших краёв.
— А как его зовут? — ткнул Мирон в белого волка.
— Акелла, — вспомнила на ходу мультфильм Маугли. Мирон продолжал спрашивать имена всех увиденных животных, я называла имена из сказок и мультфильмов, тех, что знала.
— Акелла, — позвал сын волчару, когда мы прошли второй раз мимо павильона с хищником. Тот дёрнулся и посмотрел на моего мальчика, но повёл себя не как лев: он поджал уши, опустил голову и ощерился, показывая свои клыки. Его шерсть на загривке поднялась, а хвост спрятался между задних лап.
— Пойдём, видишь, какой волк злой, — потянула я ребёнка прочь от странного животного.
— Нет, подожди, — остановил Мирон меня, вырывая ладошку. Я вцепилась в капюшон его куртки.
— Сидеть! — отдал команду мой ребёнок волку, однако тот его не послушал — немного попятился и зарычал, явно возмущаясь приказному тону. Остальные волки вскочили на лапы и встали по бокам от своего альфы.
— Пойдём, Мирон, не стоит дразнить животных, — попросила я сына, так как меня начало не на шутку пугать происходящее.
— Они боятся его, поэтому так себя ведут, — услышала я за спиной голос Корвуса, и вздрогнула.
— Акелла, сидеть! — попросил мой сын вожака стаи, волк сделал выпад и клацнул зубами, но в следующую секунду перевёл взгляд повыше и, заскулив, отступил в тень и сел на попу. Вся его стая из пяти сородичей, так же, как и он, спрятались ещё дальше в тени за альфой.
Я повернулась и посмотрела вопросительно на Корвуса, он что-то сделал? Но мужчина лишь стоял за нашими спинами, заложив руки в карманы, и смотрел на стаю.
— Видела, мама, они послушались меня! — радостно прыгал Мирон, дёргая за рукав.
— Видела, малыш, — сказала я, возвращая взгляд мальчику, — пойдём в сторону выхода.
Мы продолжили прогулку, но я чувствовала, как за спиной идёт мой бывший мужчина, и это нервировало. При этом он никак не отвлекал Мирона, а ребёнок не замечал его, полностью поглощённый созерцанием животного мира.
— Ты следишь за нами? — спросила я, когда мы остановились возле вольера с бегемотами.
— Можно и так сказать. Ты мне не позвонила.
— Я не верю тебе, и запомни — буду бороться за своего ребёнка со всем миром, ты меня не напугаешь, — тихо произнесла я.
— Я не вру, Мира. Если ты не захочешь идти добровольно, сегодня в полночь я заберу сына, и ты больше никогда не увидишь его, — припечатал мужчина.
