за письменным столом приказывает первым застрелить мальчика. Мать истерически кричит, и раздаётся выстрел. Теперь он хочет сотрудничать? Или им нужно застрелить и его дочь? И его жену? Он как будто окаменел. Тогда убивают его дочь. Он остаётся в оцепенении.
Офицер гестапо бурчит коллаборационисту, что тот выбрал самого глупого из глупых евреев. Ничего нельзя доверить этим французам! Немец встаёт и говорит солдатам, что эта женщина — «горячая девчонка».
Отведите их в подвал и делайте с этими двумя всё, что хотите.
Они проживают ещё одну ночь и один день, в оргии насилия, крови и принуждённого секса. Мой клиент катается по кушетке в ужасе, страдании и стыде.
— Мне так стыдно!
— А вы посмотрели в глаза жене и детям?
Нет, он не смел, даже в том кабинете наверху. Я заставляю его посмотреть в глаза жене. Он читает в них только непонимание, упрёк и полнейшее смятение. Мальчик смотрит в полнейшем непонимании, и он не может установить с ним контакт. И затем он смотрит в глаза шестилетней дочери.
Он рычит, сжимается, задыхается, потому что в её глазах он видит только любовь и глубокое, зрелое понимание. Он ошеломлён, и глубокая, непостижимая, сильная эмоция вырывает его из всего этого страдания и ужаса.
Я говорю ему, что он не сделал там ничего плохого. Он просто не мог пойти на подстроенные манипуляции и махинации, потому что в своей основе он был горой. Гора просто остаётся собой. Ему нужно было сделать только одно: посмотреть в глаза жене и детям.
Он хочет от дочери прощения, но её взгляд делает это ненужным. Она родилась у него, чтобы в тот самый момент быть на его стороне. Вера может двигать горы, как и любовь.
Я не раз сталкивался с тем, что прямой взгляд в глаза в последние минуты жизни может всё кардинально изменить.
Молодую женщину на телеге полуголой подвозят к эшафоту, где для неё уже подготовлен столб. Толпа насмехается и разглядывает привлекательное тело, которое скоро должно рассыпаться в огне. Этот мир ужасен, люди ужасны, так жестоки, так глупы!
Пойдите к последнему моменту, когда вы заметили по-настоящему человеческий взгляд.
И тут она понимает, что поймала такой взгляд по дороге, на телеге: взгляд девочки из окна первого этажа. Девочки лет восьми, которая спокойно и глубоко на неё смотрит. И в этот момент их души соприкасаются друг с другом. «ОДНА ИЗ НАС! ОНА ОДНА ИЗ НАС!»
И тогда ужас тает, и душа может снова выйти из тьмы на свет.
Или мясник, вспарывающий женское тело от живота до горла и заглядывающий своей жертве в глаза — и от её взгляда отшагивающий прочь от края пропасти в бесконечную чёрную похоть и сладкое небытие (т. е. то абсолютное зло, которое может уничтожить душу полностью).
В конце сессии я позволяю клиенту пойти на ту гору с дочерью. Он обнимает девочку, и его слезы смешиваются с ласковым дождём. Теперь он и человек, и гора. А потом он идёт к жене и просит у неё прощения. Но не может до неё достучаться. Она до сих пор в ужасе от того, что произошло. Но он чувствует, что всё будет хорошо, что он это исправит.
Он больше не чувствует себя плохо. Он получает впечатления из жизни молодого банкира-еврея, когда всё ещё было хорошо. Я даю ему почувствовать, что такого есть у него сейчас, чего тогда ещё не было у банкира. Ему трудно выразить это словами, но он чувствует это сильно и ясно.
Только ужас гестапо мог сдвинуть эту гору с места. Но без дочери он бы не справился.
В нашей профессии иногда трудно сохранить глаза сухими.
История седьмая
Молодая вдова в чёрном
Я в Токио. Всё уже начинает становится однообразным. В течение нескольких дней три японки из разных городов просят сессии, потому что не могут найти подходящего мужа. Я вздыхаю и говорю переводчику, что в следующий раз мне лучше прихватить с собой чемодан, полный подходящих холостяков, чем предлагать сессии регрессии.
Это, похоже, одинаково во всём мире: если вы женщина, вам тридцать пять, и у вас хорошее образование и работа, но нет мужа, то можете попрощаться с браком. Одна бразильянка подсчитала, что на каждого холостого мужчину в этой возрастной группе приходится семь незамужних женщин. Подходящий мужчина в таком возрасте может легко заполучить себе девушку помоложе, которая, в свою очередь, будет смотреть на него с восхищением и находить его интересным. По крайней мере, какое-то время.
Мой переводчик спрашивает, понимаю ли я, почему так много женщин приезжают в Токио, чтобы пройти со мной сессию. Я не понимаю.
Помню ли я сессию шесть месяцев назад с женщиной, у которой была такая же проблема, и которая вспомнила, что была голландкой? Да, помню. Что ж, через несколько недель после сессии она встретила мужчину мечты и удачно вышла замуж. И эта история, видимо, разошлась. Так это сессии «Я тоже так хочу»! По моему опыту, у них меньше шансов на успех, хотя статистику по этому поводу я не вёл.
Во время первого визита в Японию с сессиями в Токио и Осаке я ожидал встретить прошлые жизни из самой Японии, но с ними я столкнулся лишь во время третьего визита.
Мужчина описывает, что он всегда молится после возвращения с битвы домой. Я хочу похвастаться эрудицией.
— В буддийском храме или в синтоистском?
— Нет, я вижу витражи, это похоже на средневековый собор.
Вот как. А в другой раз происходит бой на мечах.
— Вы самурай?
— Нет, римский солдат. Мы сражаемся такими короткими прямыми мечами.
Ах да, понимаю. И я даже наткнулся на голландку — прошлую жизнь одной клиентки. Вот об этом и пойдёт короткий рассказ.
Женщине едва за сорок. Она в отчаянии, не знает, что делать. Почему ей никогда не встречается подходящий мужчина? Ей кажется, что на ней проклятие.
Я позволяю ей осознать, где она чувствует это проклятие в теле. Когда она думает, что останется одинокой, и о возможном проклятии, у неё появляется холод на плечах. Мысль, которая сопровождает это ощущение: «Я всегда буду одна». На её глаза наворачиваются слёзы.
Пойдите назад в то место и время, где и когда вы ещё не чувствовали холода и несчастья, во время и место без проклятия.
Клиентка почти сразу попадает в тот опыт.
Она девятнадцатилетняя красотка, вот-вот выйдет замуж за настоящего красавца.
