вымолвить. Глянув в замешательстве на моего ангела, я увидела, что по лицу его расплывается дурацкая, самодовольная улыбка. Проследив глазами за моим взглядом, Игорь вновь дотронулся до моей щеки, проведя ручкой вниз, к губам.
Да быть такого не может, чтобы еще даже не двухмесячный младенец человеческую речь понимал! Да еще и практические выводы из нее делал. Говорить об этом с моим ангелом оказалось бесполезным — он был абсолютно уверен, что его ребенок способен и не на такие еще чудеса.
У меня мороз по коже пошел. А ведь действительно, Игорь — не только мой, он еще и ангельский ребенок. Что, если они и вправду с самого рождения другие? И что мне теперь с этим гением делать? Может, уже не погремушки, а букварь пора покупать? А через год, глядишь, на выпускные экзамены везти — с подушкой, чтобы хоть нос до парты дотянулся?
Я поняла, что нужно срочно с кем-то поговорить. И не просто с кем-то, а с теми, кто о таких детях не понаслышке знает. Похоже, вопрос о моем присутствии на Тошиной и Галиной свадьбе решился сам собой.
9 декабря.
Вот и состоялся наш первый выход в свет.
О том, чтобы оставить Игоря с кем-нибудь дома, даже речи быть не могло. Во-первых, он уже начал ползать. По-пластунски, конечно, но, освоив плавательные движения в воде, он вскоре и на суше начал отталкиваться ногами и подтягиваться на локтях, и пространство кроватки его уже явно не удовлетворяло. Кончились мои спокойные дни! Все то время, что он не спит, а бодрствует он уже час-полтора между кормлениями, мне приходится находиться с ним в спальне, устраивая ему поиски одного священного Грааля за другим. Когда я матери об этом рассказала, она от меня отмахнулась — мол, у всех родителей первый ребенок гениальный. Вот и оставь на нее этого путешественника!
Кряхтит он при этом, кстати, так, словно действительно в тяжеленных рыцарских доспехах передвигается. Но явно не злится — просто упорно и методично движется к своей цели. Интересно, а это у него от кого? Неужели целеустремленность моих родителей через поколение перепрыгнула? Вот и бегай теперь вокруг кровати, ставя ему эти цели! Спустить его на пол, в манеж, я пока еще не решаюсь — в любой момент может, устав, клюнуть носом и так и заснуть пятой точкой кверху. А дело к зиме — просквозить на полу может.
Во-вторых, мне было страшно подумать, как он воспримет незнакомые или малознакомые лица. Все это время к нам мало кто наведывался — сначала мы сами всех попросили подождать с визитами, а потом в задержавшейся теплой погоде вирусы разбушевались. Моего ангела никакие болезни не берут (кроме того случая, конечно, когда он в первый свой приезд к реке «моржа» из себя изображать начал), а вот для всех остальных мы на всякий случай карантин у себя объявили.
Кстати, на руки Игорь даже к моему ангелу идти не хочет — вот нечего было ребенка разносами своими пугать! Он предпочитает быть со мной, разглядывая отца издалека. И, как на днях выяснилось, не просто наблюдая. Я уже давно заметила, что в ответ на улыбку он тоже всегда улыбается и, когда я с ним говорю, шевелит губами, словно беззвучно повторяя за мной. А теперь вдруг начал, прислушиваясь к ежевечернему отчету моего ангела о прошедшем дне, резко дергать правой ручкой, почти в точности копируя его любимый жест.
В первый раз я опять поежилась — да доберусь я когда-нибудь до Гали или нет? По телефону о таком у меня как-то не получалось спросить — еще и она засмеет, пройдя уже все эти первые открытия с Даринкой.
Одним словом, к концу росписи Тоши с Галей мы приехали всем семейством. Накануне до меня вдруг дошло, что и я ведь тоже больше двух месяцев почти в полной изоляции от внешнего мира провела. Пребывание дома никогда не вызывало у меня чувство дискомфорта, а с теми открытиями, которые Игорь мне каждый день подбрасывал, мне и вовсе скучать некогда было. Но вечером, когда я стала раздумывать, что надеть и когда встать, чтобы успеть лицо в порядок привести, я вдруг почувствовала весьма бодрящее оживление.
Участвовать в праздновании мы не планировали, поэтому решили коляску с собой не брать. С тем обилием новых впечатлений, которые ждали Игоря, ему все равно лучше у меня на руках побыть, чтобы не испугался в незнакомой обстановке. В тот день наконец-то подморозило, и мы надели на него зимний, ярко-синий комбинезон. Слава Богу, у меня мальчик родился — мое пристрастие ко всему сине-голубому в самый раз пришлось.
Пока я натягивала на себя сапоги, куртку и впервые понадобившуюся шапку, мой ангел с Игорем вышли на улицу. Когда я выскочила из подъезда и догнала их, запыхавшись, возле машины, Игорь уставился на меня озадаченным взглядом и как-то весь надулся. Мой ангел передал мне его и повернулся к машине, чтобы открыть нам заднюю дверь. Игорь принялся шлепать ручкой мне по лицу, проверяя, видимо, знакомые ли черты скрываются под макияжем, затем ухватился за мою шапку и резко сдернул ее у меня с головы — и тут же расплылся в довольной улыбке. Я быстро нырнула в машину — ветер в тот день был нешуточный.
В машине я снова натянула шапку — сердито заворчав, Игорь снова сорвал ее. Вспомнив о долгих зимних месяцах, я настойчиво вернула ее на место и улыбнулась ему — пусть привыкает к моему новому облику. Он восторженно взвизгнул и с головой ушел в новую игру, уже не просто сдергивая с меня эту чертову шапку, а еще и забрасывая ее куда-нибудь. Мне не удалось отвлечь его даже мельканием пейзажа за окном машины. Раз за разом доставая необходимый, к сожалению, в нашем климате головной убор, я еле сдерживалась, чтобы не стукнуть им по затылку хрюкающего водителя, и не решалась даже представить себе, что окажется у меня на голове к моменту выхода из машины.
Слава Богу, Тоша с Галей отказались от торжественной церемонии бракосочетания, а значит, им не потребовались ни свидетели, ни приглашенные, и мы были единственными, кто встретил их на выходе из ЗАГСа.
Поздравления как-то скомкались. Увидев Игоря в первый раз, Галя с Тошей с интересом его разглядывали и обменивались обычными в таком случае замечаниями.
— Ой, какой большой уже! — всплеснула Галя руками.
— Аппетит, небось, как у папы, — вставил Тоша.
Мой ангел плотоядно усмехнулся ему, прищурившись в
