Его глаза следят за женщиной… Нет, за этим существом. В этом деле он тебе не помощник, и ты ненавидишь его за это.
– Что ты мне дашь? – Ведьма смотрит на тебя своими необычными глазами. – Чтобы отведать то, что я взрастила? За то, что принадлежит мне.
Ты моргаешь. У тебя нет слов. Моргаешь снова.
Твой муж говорит, что он припас немного денег.
Ведьма размышляет:
– Можно потрогать твой живот?
Ты киваешь. Она протягивает свои белые ведьминские руки. С грязными ногтями. Ее лицо морщинистое, и в приоткрытом рту ты можешь разглядеть двойной ряд белых, как жемчужины, зубов, очень острых.
Она видит, что ты смотришь, и спрашивает, нравятся ли тебе ее зубы. Ты киваешь.
– У твоего ребенка такие же, – ухмыляется она. – Или будут. У всех детей так. Вначале маленькие зубки, потом другие, большие, подходящие для взрослой жизни. Мои же просто перепутаны местами.
Улыбка у нее широкая, белоснежная. Волосы похожи на грязную ветошь. Ее руки прикасаются к тебе. Неужели эта ведьма была таким же ребенком, как и ты когда-то? Ты не уверена, понятия не имеешь, как появляются на свет ведьмы. Тебе кажется, будто ее похожие на раковины ногти скребут по твоим внутренностям. Затем ведьма отнимает руки. Движение мягкое и плавное.
– Привет, малышка. – Ее голос невероятно нежный, нежнее, чем обычно.
Кажется, что еще немного – и она начнет мурлыкать.
Ты закрываешь глаза. Жизнь внутри тебя тянется к ней. Как то растение, что тронул твой муж.
Она улыбается тебе.
– Растение, которое двигается, называется Morivivi[4].
Ты спросила это вслух? Вроде бы нет. Ты чешешь нос. С тебя градом катится пот. Она стоит рядом, долго водя пальцами по животу. Малышка ей отвечает. Звездочки позабыты. За ведьмой растет яблоня. Она поражена каким-то мягким белым грибком. Что-то мелкое и опасное пожирает дерево. Ребенок урчит от удовольствия в твоей утробе. С тебя течет пот, но все равно ты мерзнешь. Грибок – беда не только садов, полей и лесов. Опасен он и людям. Растет на них. Меж пальцев или во рту. Находит малейшую трещину и проникает внутрь. И вот он уже часть тебя.
Незнакомка внутри тебя ворочается. Ты снова моргаешь. Пот застилает глаза. Твой муж ползает рядом на коленях, жадно что-то собирает. Срывает все, что, как ему кажется, может тебе захотеться. Наполняет корзину. А ты застыла как вкопанная. Ведьма цокает языком. Смотрит на тебя жадным, голодным взглядом, и жаждет она не только золота. На дне ее странных глаз плещется грусть.
– Этот ребенок, – говорит она, – не был предназначен тебе. Ты бесплодна. Но что-то в тебе все-таки проросло. То, что предназначалось мне, но сейчас этот плод искажен. Но я могу все исправить, вылечить. И защитить его.
Муж опять стоит рядом. Его лицо ничего не выражает. Он размышляет о другом. Он не здесь. Ты должна решить. И только ты. Ты не уверена, что ощущаешь при этой мысли. Может быть, сама себе кажешься могущественной? А может, невероятно одинокой? Как чувствуют себя ведьмы? Как звучат их голоса, чего касаются умелые руки? Ее глаза смотрят прямо в твои. Ее зрачки размером с булавочную головку. Ты чувствуешь, как морщится твой мокрый лоб.
– То, что ты взрастишь, – говорит она тебе, – может быть опасно.
– Как ты, – отвечаешь.
Твой голос будто раздается издалека. Ты плаваешь под водой вместе с акулой. И хищница жаждет то, что ты так старательно растишь. Жаждет так сильно, что, если понадобится, она вырежет из тебя желаемое. И что-то подсказывает тебе, что стоит ей позволить сделать так, как она хочет.
– Ешь что хочешь, – говорит она тебе. – Приходи в мой сад. Когда ребенок родится, это будет девочка с золотыми волосами. Такая же, как все мы, поначалу. – Ее тонкие губы дергаются в кривой усмешке. Она наклоняет голову. – Ребенок будет здесь. Станет есть плоды моего сада. Сосать мою грудь. Деревня будет в безопасности много лет. Это все, что я могу обещать. Я запру ее в каменной башне, и да, малышка станет жить там, как в тюрьме. Ее волосы постепенно вырастут. Они будут становиться все длиннее и длиннее. Вначале покроют пол. Оплетут стены, будто корни. Подточат их и разрушат. Ее сила и моя столкнутся. Но все равно я буду любить ее, как родная мать. Стану кормить ее, как кормили меня. О малышка, приди ко мне и будь любима. Будь мне дочерью.
Она как будто человек.
– Я хотела… – Твой голос прерывается.
Она говорит тебе, что знает.
И когда придет время, она заберет твою утробу. Так нужно. У тебя есть только один шанс. И это он. Но, если ты послушаешь, то станешь богата и все болезни будут обходить твой дом стороной. В том, чтобы быть матерью ведьмы, есть и свои плюсы.
Она замолкает. Опять пристально смотрит на тебя.
– Скажи всем, что потеряла ребенка. Это будет правда. Во всяком случае, отчасти. Жена мельника снова беременна. Они не могут позволить себе еще одно дитя. Предложи им помощь. Посули деньги, молоко.
Ты сглатываешь. Вдыхаешь запах маленьких звезд-цветов. Крошечные колокольчики. Твой муж снова оживает. Он снова все слышит.
– Она заберет ребенка, – говоришь ты. – Мы вломились в ее сад. Украли растения. Ведьма заберет или ребенка, или мою жизнь.
Твой голос резок. Слова остры, будто бритва. Истерия, так это называют, у истеричных женщин утроба управляет разумом. Сводит их с ума. А когда ребенок заберет то, что у тебя внутри, только тогда ты успокоишься.
Но вернется ли хоть когда-нибудь хорошее настроение?
Ведьма кивает. Теперь ее голос звучит почти как у обычного человека.
– Да, – говорит она. – Я ведьма и не могу родить ребенка. Поэтому заберу твоего или мне придется убить твою жену.
Твой муж сглатывает.
– Все это… ради этого? – спрашивает он, указывая на растение.
На колокольчики и звезды. Calm… чего-то там. Название было длинным. Тебе не вспомнить. Ты снова голодна. Как только ведьма убрала от тебя руку, голод ворвался в твою утробу и тут же захватил твое сознание.
Ведьма пожимает плечами:
– Либо так, либо потеряешь ты обеих. – И снова улыбается. Ее зубы кажутся больше, острее. – Делай что захочешь.
Позже, сидя дома за столом, ты уминаешь зелень и коренья. Ощущаешь приятный резкий вкус. Малышка ворочается. Ты практически чувствуешь, как она растет. Вот только теперь ты ощущаешь, как от нее исходит опасность. Девочка с золотыми волосами. Крошка дрожит в твоем чреве, как головастик в ручейке. От удовольствия, ты понимаешь. Она буквально корчится от удовольствия.
Тебе
