— Элем, — сказал ему психолог, — мне кажется, тебе нужно больше общаться с людьми. Ты слишком замкнут. В твоем возрасте это понятно, но самую большую ошибку совершают те, кто закрываются в своей скорлупе.
Элемрос отключил слух и начал размышлять о произошедших событиях. Он старался быть вежливым с людьми, но, знаете ли, внимательно слушать каждый раз одно и то же, когда какому-то чрезмерно заботливому взрослому вдруг начинает казаться, что с тобой не все в порядке, это уж слишком.
Ситуацию с повышенной заботой никоим образом не исправлял тот факт, что родители Элемроса и его сестры Марты когда-то ушли из дома и не вернулись. Звучит полу-смешно, полу-грустно, но по-другому не скажешь. Обычно эта фраза звучит в передачах о пропавших детях, а тут… Марте тогда уже был 21 год, а Элемросу только-только исполнилось шесть. Сестре удалось убедить опекунский совет назначить опекуном ее и с тех пор она ревностно исполняла свои обязанности, а именно опекала. В чем ей помогал солидный счет в банке, доставшийся ей по завещанию. С тех самых пор Элемрос не видел своих родителей. В доме не было даже их фотографий. Кроме того, Марта пресекала любые разговоры на тему исчезновения родителей.
— Их больше нет, — категорично заявила она когда-то категоричным тоном. — Нет в нашей жизни ни в каком виде.
Элемрос так до сих пор и не разобрался, с каким чувством говорилась эта фраза. Ненависть, злость, отчаянье, горечь, печаль… У каждого из этих слов было определение, но ни одно из них не соответствовало выражению глаз сестры, говорящей о родителях.
— … если вдруг у тебя появляются проблемы, — голос психолога ненавязчиво вплелся в мысли, — то самое верное — это не оставаться с ними наедине.
“Ну давай попробуем, конечно, — подумал Элемрос. — Вы знаете, я сегодня приложился головой об землю, нашел, как мне кажется, волшебный камень и после этого со мной заговорил кот, который обещал зайти попозже. Видимо, чтобы продолжить беседу. Как вам такая проблема?”
Он с трудом подавил готовый уже вырваться нервный смешок и постарался превратить его в кашель. Вышло не очень. Тут, кстати, психолог перестал говорить и посмотрел на него с привычным участием. Лицо Элемроса привычно приняло подобающее выражение.
— Ничего серьезного, — тихо сказал он. — Просто летний авитаминоз на мозги действует, вот и все.
— Ах вот как, — психолог понимающе улыбнулся. Ему нравилось, когда пациенты проявляли чувство юмора и Элемрос знал об этом. — Я думаю, тебе просто нужно найти себе какое-нибудь хобби, чтобы для печальных мыслей не оставалось времени. Ну и мульти-витамины пропить неплохо.
— Я уже думал об этом, но, честно говоря, пока ничего подходящего не подворачивается… Я про хобби, витаминов у нас в доме хватает.
Психолог внезапно пристально посмотрел на него и Элемросу стало слегка не по себе. На мгновение показалось, что на сей раз провести этого господина не удалось и неприятный разговор будет продолжен еще более неприятным образом, но в этот самый момент на столе в экране ноутбука вдруг зазвонил телефон. Психолог приветливо кивнул Элемросу, показывая, что разговор окончен.
Элемрос захлопнул крышку и облегченно беззвучно выдохнул.
— Элем, — строго сказали за спиной. — Не стоит так резко прерывать разговор, это невежливо.
Марта постукивала концом зонтика по полу. Частота ударов показывала среднюю степень раздражения. Это значит, что не реагировать на ее фразу позволялось.
— Разговор уже был закончен, — ровным голосом сказал Элемрос. — Но стоило выдержать паузу, ты права.
Марта коротко кивнула и ушла.
И так вот было всегда. Вместо нормального общения Элемрос ежедневно получал порцию чего-то до одури напоминающего лекции. И это я еще не рассказал о другой милой привычке Марты. Каждый день учебного года Элемроса привозили в школу и провожали из нее. Каждый раз он старался не обращать внимания на насмешливые улыбки учеников и вдвойне старался не обращать внимания на улыбки сочувствующие. Элемрос давно осознал, что насмешки, пусть даже самые злые, куда лучше давящего удушающего сочувствия. В них хотя бы был юмор, пусть и злой, которого в повседневной жизни совершенно не хватало, тогда как сочувствие было переполнено до краев жалостью, от обилия которой иной раз хотелось залезть на стену. В такой атмосфере и вырос и сформировался Элемрос, циничный, нескладный подросток, с блеклыми серыми глазами и густыми волосами соломенного цвета, все время старательно приглаженными. Он походил на какое-то тропическое растение, чудом прижившееся в пустыне, достаточно стойкое для того, чтобы выжить на палящем солнце, но все же с ощутимым недостатком влаги. Если бы не история с родителями и не фиолетовый зонтик Марты, сверстницы Элемроса, то и дело уже с интересом поглядывающие на мальчишек, на самого Элемроса не обращали бы внимания вовсе. А так внимание было.
Жалостливое.
Элемрос не просто не любил, когда его жалеют. Он просто ненавидел это. Ненавидел так, как только может ненавидеть человек, считающий себя более взрослым, чем кажется всему остальному миру.
Элемрос стиснул зубы.
— Просьба не выпрыгивать из тапок, — сказали где-то сбоку. — Эт цнова я.
Стоило больших трудов не подскочить и не заорать. Элемрос стиснул волю в кулак и скосил глаза вправо. Ухмыляющийся кот сидел за окном, на карнизе, помахивая хвостом. Тихая музыка доносилась из открытых окон стоявшего неподалеку дома и слегка прохладный ветерок, прилетевший с умытых дождем гор, шевелил рыжую шерсть невидимой рукой.
— Мне тут подумалось, что еще одно мое появление будет кстати, — важно произнес кот своим странноватым тенором. — В том смысле, что сказочные события нужно вводить в жизнь постепенно, а не обрушивать лавиной, чтобы человек хоть как-то успел привыкнуть.
— Мог бы появиться пораньше, — пробормотал Элемрос, впервые в жизни жалея, что рядом нет Марты. — Познакомился бы с моей сестрой.
— Так можно было бы проверить, видит ли и она меня? — ухмыльнулся кот. — Разумно.
