договорились говорить правду. Или что, она такая страшная? Покажи фото.
И тут Клим с некоторым удивлением понял, что не готов показать фото Жени Тане. Просто не тот человек. Вот был у него на потоке друг — Влад, тому он показал, когда он спросил. Разница в ощущениях от двух этих просьб была настолько очевидной, что иных доказательств разницы в близости отношений Климу не понадобилось.
— Прости, Тань, — попросил он. — Но вряд ли Жене это понравится.
— Либо твоя Женя, либо я, — уверенно заявила Таня. — Либо ты показываешь мне фото, либо я ухожу. Выбирай.
Клим откинулся на спинку стула. В целом, Таня была в своем праве. Пожалуй, он даже мог ее понять. Наверняка его бы тоже насторожило, если бы девушка, с которой он встречался, жила с каким-то парнем. А она еще и не хотела бы показывать его фото. Особенно, если бы он имел на нее хоть какие-то планы.
Проблема заключалась в том, что никаких планов Клим ни на кого не имел. И меньше всего хотел, чтобы кто-то имел их на него. Потому что сегодня это такой ультиматум, а завтра другой. А Клим очень ценил личную свободу. И ведь договорились же заранее. Разве он в чем-то виноват?
— Прости, Тань, — тем не менее очень искренне попросил он. — Надо было сразу тебе про Женю сказать. Виноват.
— То есть не покажешь, — нахмурилась Таня.
Клим мотнул головой. Хотел было еще что-то добавить, но осекся под ее взглядом. Таня смотрела на него, как на слизняка какого. Поджала губы. А потом резко встала из-за стола и взяла со спинки стула свою сумку.
— Не звони мне больше, — сказала она.
Развернулась и ушла.
Клим отложил недоеденный кусок пиццы. Есть расхотелось. Попросил счет.
Надо было идти домой. Там Женя ждала хлеб. И сигарет надо было зайти купить. В пачке оставалось две, но Клим знал, что скурит их по дороге.
— Я сдала! — выпалила Женя, стоило ему переступить через порог.
— Я же говорил!
— Мало ли, что ты говорил! Ты хлеб купил?
— Ага.
— Мой руки и иди за стол. Я снимала стресс…
Клим решил, что не зря не стал доедать пиццу. Любой Женин стресс в результате оборачивался для него застольем. Настроение резко повысилось.
Женька без умолку трещала, рассказывая про экзамен, и подкладывала ему еды на тарелку. Сама как обычно почти не ела. После ужина позвала его вместе поиграть на гитарах. Клим с удовольствием согласился.
Этот майский вечер выдался теплым и обволакивающим. Пронизанный светом закатного солнца воздух струился в комнату будто янтарная смола. Они открыли нараспашку балконную дверь, взяли гитары, уселись оба на Климов диван и несколько минут потратили на то, чтобы подстроиться друг под друга — они давно не играли вдвоем. Раньше Климу казалось, что Женин репертуар неисчерпаем и что дотянуться до нее нереально. Но как только он научился читать ноты и извлекать их из струн, понял, что все не так сложно. Правда, Женька любила тяжелый рок, но и здесь они в результате нашли компромисс: несколько композиций, которые нравились им обоим. Играть вдвоем было по-настоящему круто. Клим даже как-то подумал, что порой это лучше, чем секс.
Клим играл и чувствовал себя абсолютно свободным. И свобода была прекрасна.
Глава 3
Дыхание самостоятельное, давление держит, рефлексы сохранены, в респираторной поддержке не нуждается.
Эти слова недовольного усталого дежурного врача, вырванного беспощадной медсестрой из теплых заботливых рук сна, Клим повторял про себя всю дорогу от больницы до места, где Женя снимала комнату. Повторял как мантру. Женя просто спит. Говорил же он ей хоть немного себя поберечь. Они уже давно не студенты, чтобы работать ночами напролет. Отоспится и проснется. И все будет хорошо.
Врач сказал, что при не самых лучших реакциях на внешние раздражители, ее показатели слишком хороши, чтобы диагностировать кому. И что он видит такое впервые. Желудок промыли, кровь проверили: все чисто. Просто очень глубокий сон.
Просто очень сильно устала…
Или же все-таки что-то случилось? Тогда нужно выяснить, что. И тогда, если она не проснется сама, он сможет ей помочь. Вот и план.
С такими мыслями Клим и подошел к нужному ему дому, где Женя снимала комнату и адрес которого был выдан ему Семеном Владимировичем. Завернул за угол и остановился, разглядывая представшую картину. Дома здесь стояли поодаль друг от друга и не пересекались заборами. Со стороны крыльца поджидал мужчина лет сорока в городской одежде. Клим быстро идентифицировал в нем второго руководителя практики. А вот с противоположной стороны за забором крутился очкастый молодой человек лет двадцати. Он тоже был одет слишком приметно для данного места, и Клим решил, что это кто-то Жениных из студентов. Парень все выглядывал из-за забора, словно пытался заглянуть внутрь дома через окна. Ну не курятник же в самом деле рассматривал. Что-то Климу в нем не понравилось, и он на всякий случай его запомнил. Потом вышел из-за угла окончательно и пошел к Семену Владимировичу, попутно следя за парнем. Тот, заприметив его, нырнул за забор и попытался сделать вид, что просто гуляет. Клим, который сейчас в каждой подозрительной личности готов был увидеть возможную причину Жениного неестественного сна, пожалел, что в данный момент не при исполнении. И в который раз подумал, что в судебной и следственной системе не зря существует отвод для заинтересованных лиц. Когда дело касается своих, самообладание и логику приходится удерживать при себе силой. Не каждый справится.
Но тут Семен Владимирович заметил его и кинулся навстречу. Запинаясь и заикаясь, он произнес очень много лишних слов о ситуации с Женей, несколько раз начинал говорить о том, что Климу не стоило приезжать, что Женя наверняка скоро проснется, что все это какое-то огромное недоразумение, что никогда ничего подобного не случалось. Клим, давно приучивший своих подчиненных говорить исключительно коротко и по делу и не отнимать у него бесценное время, как когда-то его самого приучили к этому, едва сдержался, чтобы не прекратить этот словесный поток одномоментно.
Семен Владимирович, видимо, отчего-то был уверен, что Клим сам не разберется, куда идти и что делать. Переживал, что тот не сообщил о времени прилета, ведь он мог его встретить. Предложил с утра сводить его в больницу, и когда выяснил, что Клим там уже был, страшно удивился и кажется,
