– Ты, наверное, какое-то время жил в Англии? – поинтересовалась она. – Я сужу по твоему акценту и правильным речевым оборотам.
Консидайн покачал головой:
– Акцент у меня от матери. В детстве она очень строго следила за правильностью моей речи.
– Не все англичане правильно говорят на своем языке, – заметила Ианта, – и разве возможно заставить ребенка говорить как британский премьер-министр?
Она улыбнулась, вспомнив, как Трисия воевала со своим пятилетним малышом.
– Не знаю, – ответил Консидайн, – у меня нет детей, я не женат.
Сердце Ианты учащенно забилось, тогда как Алекс невозмутимо возобновил свои расспросы:
– Ты бы продолжила работу ведущей сериала?
– Режиссерам не нужна теледива с уродливым шрамом на ноге. Это не эстетично. И хромать перед камерой недопустимо.
Ее тон вполне соответствовал подчеркнутому прагматизму ее слов. Ианта не слышала, что пробормотал Консидайн сквозь зубы, но, судя по гневному огню в глазах, это было грубое ругательство.
– Они тебе так сказали? – спросил он гораздо резче, чем намеревался.
– Нет, но ведь это и так понятно. Продюсеры не допустят, чтобы их передачи вызывали у зрителя неприятные ассоциации. А в программах для развлечений ничто не должно напоминать о том, что реальный мир жесток и кровожаден. Зрители негодуют, даже когда им показывают насекомых, пожирающих друг друга! Наверное, потому, что большинство из нас теперь живет в городах, нам хочется верить, что мир живой природы прекрасен и гармоничен.
Выражение лица Консидайна смягчилось, он откинулся на спинку кресла:
– А ты этому не веришь?
Она пожала плечами:
– Он необыкновенно красив, но далеко не сентиментален. Порой природа кажется мне пустой и бесчувственной, хотя и красивой, а ее гармония —. примитивной. Животные убивают и поедают друг друга, чтобы выжить. Для людей подобная мораль кощунственна, а для зверей это высшая мудрость. Даже стадные животные, о которых мы знаем больше, имеют строгую иерархию и жестокие правила, поражающие людей своей дикостью.
– Но мы ведь тоже стадные животные?
– Да, конечно. Наша суть – а может, и проблема – в том, что мы отдаем себе отчет в своих действиях. А животные руководствуются инстинктами.
– Значит, для животных не является жестокостью прогнать больного или раненого сородича из стада. Но почему же так поступают люди?
Сначала Ианта не поняла, что Алекс имеет в виду. А когда поняла, бросила на него негодующий взгляд:
– Животные прогоняют или бросают больных, чтобы их присутствие не привлекло хищников и чтобы не пострадало все стадо. Что касается меня, я не больна, но моя травма могла поставить под угрозу существование всего сериала, если бы зрители прекратили его смотреть. Кроме того, я попала в больницу, когда снимались завершающие серии, и пришлось найти мне замену. У меня нет претензий к продюсерам фильма.
– Как я уже говорил, ты удивительно терпимый человек.
Ианта промолчала, лишь подумав про себя, что потеря работы – наименьшая из всех ее проблем и здесь можно быть терпимой.
– Ты что же, навсегда останешься хромой или как? – поинтересовался Консидайн, взглянув на ее ногу.
Впервые Ианта осознала, что люди, замечавшие ее шрам, реагировали по-разному: одни с грубым любопытством разглядывали ее и комментировали, другие вежливо отворачивались и затем сочувственно глядели ей в глаза. Все они раздражали, потому что подчеркивали ее ущербность. Алекс, по крайней мере, смотрел на ее шрам без отвращения.
– Наверное, навсегда.
– Ты так говоришь, как будто тебе это безразлично.
– Я стараюсь не беспокоиться о вещах, которые не могу изменить. Не всегда это получается, но жалеть о прошлом – бесполезная трата времени.
– Жалеть о чем угодно – бесполезная трата времени.
Ианта молча кивнула, не желая поддерживать этот разговор. Она и так слишком разоткровенничалась с Консидайном – обычно она ни с кем не делилась своими проблемами. И ей стало неловко при мысли о том, что Алекс понимает: ее безразличие к болезни – маска, которую порой слишком тяжело носить.
Ианта вслушалась в пение цикад, сейчас достигшее своего крещендо, с озера донесся протяжный и ленивый крик чаек, затем раздался рев мотора на одном из озер, где разрешалось пользоваться катерами.
Консидайн, по-видимому тоже решивший сменить тему беседы, поинтересовался:
– Ты что-нибудь знаешь о природе возникновения здешних озер? Почему в нашей долине есть озера, а по другую сторону гор – нет?
– Потому что под нашей долиной настоящая ванна из различных металлоносных пород, в которой собирается дождевая вода и образует озера. На дне силикатные пески, поэтому оно такое белое.
– Значит, это редкое образование?
– Нет, подобные озера есть у подножия песчаных холмов. На севере их предостаточно.
– Ты в университете и геологию изучала?
– Нет, я просто любитель, – ответила Ианта и поднялась, – мне пора ехать. Благодарю за угощение. Надеюсь, ваш «рейнджровер» скоро починят.
– Это неважно, – Алекс тоже поднялся, – главное, что Марк не пострадал.
Ианта обрадовалась, что Консидайн не делал попыток уговорить ее остаться. Или ей показалось, что она этому рада? Несмотря на всю экзотичность его домашней обстановки, с ним оказалось очень легко общаться, и она рассказала о себе гораздо больше, чем намеревалась. И гораздо больше, чем он рассказал о себе.
Когда они выходили с веранды, у Ианты вновь заболела нога. Она лишь немного оступилась, и сильная мужская рука поддержала ее за локоть. Ианту однажды ужалила океанская медуза, и сейчас она почувствовала то же самое: шок, а затем словно уколы тысячи игл. Однако она не подала виду, только подняла глаза, чтобы попытаться узнать, не чувствует ли то же самое Алекс. Но увидела лишь его заботливый взгляд.
– Все в порядке? – спросил Консидайн и отпустил ее локоть, когда убедился, что она крепко стоит на ногах.
Ианта принужденно улыбнулась:
– Да, спасибо.
– Может быть, тебе стоит отдохнуть?
– Нет, – ответила она, торопливо добавив: – Тем более не нужно нести меня к машине.
Он нахмурился, бросив взгляд на ее ногу:
– Ты постоянно будешь спотыкаться?
– Нет, мне сказали, что это прекратится, когда мышцы окрепнут.
Хирург рекомендовал ей больше двигаться, но она стеснялась ходить, так как ее хромота вызывала жалость у окружающих. Прощаясь с Консидайном, она решила про себя, что начнет тренировки, игнорируя взгляды и разговоры за своей спиной, и эта решимость слегка притупила ее депрессию. По дороге домой Ианту переполняло желание покончить с одиночеством, ставшим уже почти потребностью и вошедшим в привычку.
