Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
еще несколько столетий после Цинь Шихуанди. Тем не менее, как и в наши дни, изучение китайских иероглифов в те времена должно было казаться тяжелой задачей. Например, чтобы поступить на службу при династии Хань, нужно было запомнить не менее девяти тысяч иероглифов и освоить несколько стилей каллиграфии (сегодня исчерпывающий словарь китайского, включающий все варианты, содержит от пятидесяти до шестидесяти тысяч иероглифов). Причем в этом деле требовалась неукоснительная тщательность — написание иероглифов с ошибками не допускалось. Орфография, как предполагалось, отражала моральные качества служащего; размышляя в том же ключе, сегодняшние графологи заявляют, что могут изучить вашу личность по почерку. Как показывает приведенная ниже история, одно неверное движение кисти могло обойтись очень дорого:
Когда Цзянь был ланчжунлином [начальником охраны внутренних дворцовых ворот], он написал донесение государю. Когда же донесение вернулось к нему, перечитав его, он воскликнул: «Я написал с ошибкой: внизу знака "лошадь" вместе с хвостом должно быть пять черт, а у меня всего четыре, не хватает одной черты. За эту ошибку император приговорит меня к смерти» («Исторические записки», 103)[12].
Тем не менее некоторая вариативность в китайской письменности, как и в любом другом языке, все же сохранилась. Раз уж мы прощаем Шекспиру то, что он по-разному писал собственное имя, то нельзя не восхититься относительным постоянством китайских иероглифов на протяжении почти трех тысячелетий. Без реформы письменности, проведенной Цинь Шихуанди, обмен информацией между государственными служащими был бы сильно затруднен, а политическое единство не продержалось бы долго.
Илл. 1.1. Первый император. Факсимильный репринт из энциклопедии «Сань-цай ту хуэй», 1609
Два общественных начинания, инициированные Первым императором, привлекают внимание до сих пор: это Великая стена и погребальный комплекс со знаменитой терракотовой армией. Стены были выстроены для защиты сердца империи от набегов кочевых племен, главным образом хунну, населявших северные и северо-западные степи. Великая стена в ее сегодняшнем виде датируется XV, XVI и XVII вв., но именно Цинь Шихуанди создал важный прецедент, объединив несколько ранее возведенных стен в непрерывное сооружение длиной около трех тысяч километров. Работы продолжались более пяти лет; за это время более трехсот тысяч рабочих переместили сотни миллионов кубометров камня и глины. Однако есть сомнения в том, что Великая стена той поры действительно была такой внушительной и монолитной, как принято считать. Согласно историческим свидетельствам, она выглядит не настолько гигантской, как рассказывают многие китайские историки, древние и современные. Как замечает американский ученый Артур Уолдрон, Великую стену не следует представлять в качестве единого древнего сооружения, последовательно и непротиворечиво описываемого в источниках. Стена Цинь Шихуанди могла представать скорее мифом, чем исторической реальностью, — и не потому, что ее вовсе не было, но потому, что образ непрерывной Великой стены на протяжении всей истории использовался как идеологический инструмент, призванный вызывать восхищение достижениями китайской цивилизации по сравнению с соседними народами («мы» versus «они»). Возможно, история приписала стене Первого императора более солидную репутацию, чем эта кирпичная конструкция изначально заслуживала. Тем не менее она выступает прекрасным примером невероятных амбиций человека, которому не довелось узнать, что сегодняшние астронавты все еще спорят, видна ли его стена с Луны.
С 1974 г., когда начались раскопки в округе Линьтун (провинция Шэньси, примерно в 30 километрах от города Сиань), мавзолей Первого императора и его терракотовых солдат увидели миллионы людей. Император, боявшийся смерти, хотел обрести бессмертие и поэтому начал строительство собственной усыпальницы, едва вступив на престол (в 246 г. до н. э.). Прогулка вокруг теперешнего холма из утрамбованной глины не займет много времени: пройти предстоит чуть менее полутора километров. Изначально же высота кургана, как можно предположить, превышала сто метров. В могилу за императором последовали его бездетные наложницы. Чтобы сохранить секреты строительства, в гробнице замуровали и всех тех, кто ее строил. Затем над подземным мавзолеем посадили деревья и траву, чтобы он выглядел как естественный холм. Сегодня гробница на горе Лишань все так же покрыта вечнозелеными кипарисами и соснами, символизирующими долголетие. Археологам еще предстоит вскрыть саму гробницу, но не исключено, что они не пойдут на это. Кому захочется выпускать на волю непредсказуемый дух Первого императора? Кроме того, не факт, что находящееся внутри будет соответствовать описаниям гробницы, приводимым у Сыма Цяня: историк упоминал гроб из литой меди; погребальную камеру, наполненную копиями дворцов, башен и государственных зданий; водные артерии империи, имитируемые при помощи ртути и приводимые в движение механическими приспособлениями. На сводах склепа, по его словам, сияли небесные созвездия, освещаемые лампами на китовом жире. Первый император задумал свою гробницу в качестве миниатюрной модели вселенной. Вокруг нее располагались различные строения, а также были прорыты несколько рвов, в которых стояла целая терракотовая армия из тысяч фигур в натуральную величину, расположенных в боевом порядке. То было войско сражающегося царства, которое, словно полчище гусениц, сжевало всю карту доимперского Китая.
Часто пересказывают еще одну историю, связанную с Первым императором. В 213 г. до н. э. он якобы распорядился сжечь все книги, кроме медицинских, гадальных и сельскохозяйственных, а спустя год приказал казнить 460 конфуцианских ученых (по словам недоброжелателей, всех их погребли заживо). Тех, кто не сжег свои личные книги в течение отведенных на это тридцати дней — работы, восхвалявшие образы прошлого, которые можно было использовать для критики императора, заклеймили как преступников и отправили на каторгу. Специалисты, однако, сомневаются в достоверности подобных сведений о Первом императоре. Сбрасывание политических противников в ямы и уничтожение текстов, помогающих критиковать режим, — прекрасные пропагандистские образы, преемники Цинь Шихуанди могли обращаться к ним для того, чтобы очернить властителя, изобразив его несправедливым, жестоким, неотесанным деспотом. Династия Хань была очень заинтересована в том, чтобы представить своих непосредственных предшественников в дурном свете. Втаптывание в грязь тех, кто правил раньше, позволяло последующим владыкам убедительно оправдывать свое восхождение к вершинам власти. Сожжение книг, вероятно, имеет под собой какую-то историческую основу, но если даже и так, то оно не повлекло значительных последствий: скорее всего, такие акции ограничивались столицей. Нет никаких свидетельств, подтверждающих то, что Первый император когда-либо занимался чисткой культуры и выкорчевыванием традиций в таком масштабе, какой продемонстрировали «красные охранники» Мао во время «культурной революции» в середине ХХ в. Напротив, образованные люди эпохи Цинь изучали язык и стиль письменных произведений прошлого. Это становится очевидным из немногих дошедших до нас текстов, напрямую связанных с самим императором, например из надписей на камнях, воздвигнутых на священных горах во время его вояжей.
На протяжении всей истории Первый император оставался двойственной фигурой: его славили как создателя империи, но презирали как жестокого деспота; восхваляли как великого реформатора китайской письменности, но обличали
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
