Книга Глубокий омут - Джуллиет Кросс

под его опекой. Он вообще не состоял в кровном родстве с бывшим графом, как считалось. Уильям Локвуд был стражем Пламени Света. Стражи были людьми, которые были избраны и которые приняли на себя обязанности сражаться со злом, установленным на этой земле. Уильям решил прожить свою жизнь холостяком, когда посвятил всю свою жизнь тому, чтобы быть защитником Света, предлагать убежище, когда это необходимо, и быть информатором Джорджа в этой части света.

Месяц назад Уильям послал сообщение Джорджу, тогда проживавшему в Париже, о том, что Лондон кишит демонической активностью. К тому времени, когда он получил письмо и вернулся в Торнтон, Уильям был мертв. Местный врач сказал, что это был сердечный приступ, но Джордж знал обратное. Он был уверен, что Тьма обнаружила, что Уильям был стражем, и сразу же отправила его на небеса. К удивлению Джорджа, достопочтенный человек назвал его своим единственным наследником, подделав его генеалогию, чтобы указать его как дальнего родственника, живущего за границей. Уильям поручил ему защищать тех, кто находится на его попечении. «Единственная настоящая семья, которая у меня есть», — были слова, вписанные в завещание, слова, которые, как он знал, Джордж не воспримет легкомысленно и с честью выполнит.

И вот Дэниел наслаждался наградой за тяжелый рабочий день, когда мерзкий демон из Ада забрался в его комнату и проник в его душу. Джордж съежился от страха, который, должно быть, испытывал юноша. К счастью, носитель-человек редко помнил что-либо о владении им. Он уложил Дэниела в кровать, отметив, что его грубого шерстяного одеяла едва хватало, чтобы согреть зимой. Он подоткнул одеяло поверх парня. Он должен сказать экономке, миссис Бакстер, чтобы она дала ему более подходящее постельное белье. Гася свечу, он дал молчаливое обещание установить охрану вокруг каждого дома, фермы, гостиницы и таверны в городе. Проблема была в том, что он не мог защитить людей, как только они выходили за пределы защиты. Бросив последний взгляд на Дэниела, он закрыл дверь.

Его мысли снова вернулись к Кэтрин. Печаль в ее глазах была маяком для проклятых, особенно для принца демонов. Повелителей демонов тянуло к тем, чьи души излучали боль, потерю, горе… и невинность. Джорджу просто пришлось бы спасти ее из колодца отчаяния, в котором она плавала, прежде чем Дамас смог бы заманить ее в свои темные объятия.

Если бы она позволила ему это.

Глава 3

Кэтрин

Солнце было насмешливо ярким, подумала Кэтрин, прикрываясь зонтиком. Джейн прогуливалась рядом с ней под собственным зонтиком, счастливая, что наконец-то оказалась вне пределов слышимости своей камеристки, которая отставала на несколько шагов.

— Так отчего же у тебя так закружилась голова? — спросила Кэтрин.

— Действительно, Кэтрин, ты, должно быть, шутишь.

— Конечно нет. Я бы не спрашивала, если бы имела хоть малейшее представление, почему ты ухмыляешься, как девчонка, попробовавшая портвейн своего отца.

Джейн рассмеялась.

— Не будь застенчивой. Скажи мне.

— Сказать тебе что, дорогая?

— Ты предполагаешь, что я знаю, почему ты ведешь себя так, как будто у тебя есть секрет?

— У меня нет секрета. — Джейн изогнула изящную бровь, глядя на свою подругу. — Но ты…

— Я?

— Пойдем, пойдем. Расскажешь мне о лорде Торнтоне.

Сердце Кэтрин тут же ушло в пятки. Одно упоминание о лорде Торнтоне вызывало в ее теле всевозможные удивительные и ужасные ощущения.

— Мы с лордом Торнтоном танцевали вместе. Вальс, если быть более точной. Тут нечего рассказывать.

— Ты, должно быть, думаешь, что я слепая или безмозглая, или и то, и другое вместе. Я видела тебя, Кэтрин Элизабет, и я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой.

— О, правда? И что же, по-твоему, ты знаешь?

— Думаю, что ты нравишься лорду Торнтону, и я верю, что ты испытываешь к нему такое же влечение.

— Джейн, ты ведь знаешь, как я отношусь к женщинам, которые вступают в такие внебрачные связи. И я…

— О, не начинай с того, что ты замужняя женщина. Ты не любишь Клайда. Ни одна женщина не смогла бы полюбить его.

Кэтрин держала рот на замке, потому что Джейн была абсолютно права. Кэтрин достаточно доверяла Джейн, чтобы та могла презирать Клайда всю вечность. И все же у Кэтрин чуть дух не вышибло, когда она услышала, как Джейн сказала это вслух.

— Мне жаль, — сказала Джейн более мягко. — Но ты его не любишь.

— Может быть и так, но это не значит, что я бы согласилась на свидание с другим, если ты на это намекаешь. И я разделила с этим мужчиной только один танец. Этого едва ли достаточно, чтобы заставить меня влюбиться.

Джейн выставила вперед подбородок с выражением глубокой задумчивости на лице.

— Кроме того, я не уверена, что лорд Торнтон проявлял ко мне больше внимания, чем к любой другой женщине, которая ему понравилась. И если тебе действительно так уж нужно знать, он вообще не оказал на меня никакого существенного влияния.

— Действительно?

— Да. Воистину.

— Значит, тебя не беспокоило бы находиться в его обществе?

— Конечно, нет.

— Что ж, это облегчение, потому что он идет сюда.

Прямо перед ними к ним направлялся сам мужчина в сопровождении задумчивого мужчины. Лорд Торнтон носил все атрибуты настоящего джентльмена; однако изгиб его рта, пристальный взгляд голубых глаз и то, как он двигался с проворной грацией и решительными шагами, придавали ему вид падшего ангела. Его темноволосый, темноглазый друг больше походил на самого дьявола.

— О боже, — прошептала Джейн.

Кэтрин толкнула ее локтем.

— Веди себя хорошо.

— Всегда.

— Лгунья.

Еще пять шагов, и они стояли прямо перед ними в тени вяза с шелестящими зелеными листьями.

Лорд Торнтон приподнял шляпу с легким поклоном в знак приветствия.

— Леди Кэтрин, мисс Карроуэй, какой приятный сюрприз.

Кэтрин подозревала, что в этом не было ничего удивительного. Когда лорд Торнтон уверенно улыбнулся ей, она поняла, что была права. И будь проклят этот мужчина, если это одно простое действие не превратило ее внутренности в водоворот хаоса.

— Приятно видеть вас снова так скоро, лорд Торнтон, — объявила Джейн. — А кто ваш друг? Я мисс Джейн Карроуэй, — сказала она, решительно протягивая руку задумчивому молодому человеку.

У Кэтрин отвисла челюсть. Джейн представилась первой и протянула руку, игнорируя надлежащий этикет. У нее никогда не хватало терпения на утомительную скуку приличий.

— Это мистер Джуд Делакруа, мой друг, приехавший из Парижа.

Мистер Делакруа взял Джейн за руку и поклонился с долгим поцелуем.

— Приятно познакомиться с вами, — сказал он с сильным французским акцентом и улыбкой, от которой подгибались колени. Ее первое впечатление было верным. Он был