и у меня возникло желание побыстрее убраться отсюда. Но Вальтер нуждался в немедленном кормлении. Мне пришлось проделать сложное путешествие на кухню — кот беспрестанно путался у меня под ногами, — чтобы найти нож для консервов и дать ему еды. Пока он с урчанием ел, мне предстояло соорудить сумку для переноски котов.
Я смутно припоминала, что у Джоэла где-то была парусиновая сумка с прочной молнией. Я могла приоткрыть эту молнию, чтобы воздух проникал внутрь, и, в то же время, закрыть на молнии замок, чтобы кот не вылез. Я стала обшаривать квартиру в поисках этой сумки.
Сначала я осмотрела стенной шкаф в холле. Ее там не оказалось. Затем поискала под диваном в гостиной и в маленьком кабинете, где Джоэл занимался составлением проспектов. Я даже заглянула в ванную комнату, и, наконец, заметила небольшую антресоль.
Взяв с кухни стул и встав на него, я обнаружила на антресоли предмет своих поисков. Чтобы дотянуться до сумки, мне пришлось положить на стул несколько телефонных справочников.
Вместе с сумкой на пол упал еще один предмет. Я нагнулась и взяла его в руки. Это был нож.
Я осторожно нажала на кнопку, и появилось десятидюймовое лезвие. Я не могла себе представить, для чего Джоэлу нужна эта штука. Такой нож легко купить на Таймс-Сквер, и, возможно, он просто очень понравился Джоэлу. На казалось странным то, как он был спрятан. Даже если он думал использовать его для самозащиты при ограблении, он просто не успел бы достать его. Я не могла представить себе Джоэла участником поножовщины. Он был наименее агрессивным человеком из всех, которых я знала. У него была спокойная, философская натура, защищать он мог только бездомных котов. Он обедал в одиночестве в кафе, обычно с книгой. Днем ходил по музеям, вечером любил смотреть фильмы об искусстве. Вчера, когда я пыталась припомнить хотя бы одного приятеля, который мог бы знать, где он находится, я не могла вспомнить ни одного. Такой парень как-то не сочетается с ножом с выкидным лезвием.
Относя стул обратно на кухню, я решила, что такой парень не сочетается и со смирительными рубашками, галлюцинациями и гашишем. Мне пришло в голову, что он не был так уж одинок, что он мне просто ничего не рассказывал. Он должен был встречаться с продавцом наркотиков. У него должно было быть множество знакомых в ночном мире Макдугал-Стрит, Сант-Марк-Рейлс, или Бог знает где еще.
Стук в дверь нарушил мои беспокойные фантазии. Подумав, что это пьяный мистер Перес, я немного замешкалась. Хотя, может, он переменил свое отношение к кормлению Вальтера. Положив нож в карман пальто, я пошла к двери. Стук возобновился. Частая дробь, настойчивая и требовательная.
— Секундочку, — сказала я и открыла дверь.
— Привет, Нора, — сказала Шерри Тэлбот — неудавшаяся любовь Джоэла.
Я ничего не ответила. Она выглядела так же, как и раньше: длинные прямые светлые волосы, вздернутый нос, дежурная улыбка дочери политика, натренированная в многочисленных избирательных компаниях, счастливый и здоровый вид, словно гладкая поверхность воды, скрывающая под собой острые рифы. На ней было лишь другое пальто. Точнее, шуба с капюшоном из шкуры леопарда.
А я-то думала, что он ни с кем не встречается.
— Привет Шерри, — наконец выдавила я из себя. Она прошла мимо меня в квартиру Джоэла. В прошлый раз по ее вине он бросил работу и уехал из страны. Она была так же красива, как леопард, шкуру которого она носила, и так же опасна.
Три.
Когда я закрыла дверь и повернулась, Шерри стояла возле окна, разглядывая чердак соседнего дома. Руки она держала в карманах, а ее ноги в коротких сапожках были широко расставлены. В ней сразу была видна принадлежность к аристократии.
Ее положение перешло к ней по наследству. Ее отец родился в семье фермера в штате Висконсин, там же он поднялся до поста сенатора. Около двадцати лет он занимался политикой у себя на родине, а теперь уже шесть лет состоял членом Комиссии по иностранным делам. Его морщинистое лицо и седые волосы не сходили с миллионов телеэкранов. Он держался по-домашнему просто, и, в то же время, прямо и гордо — по-американски, когда учил весь мир демократии. Шерри провела свою юность в поисках новых радикальных идей, которые могли бы причинить вред ее отцу, затем в двадцать лет она круто изменила свои взгляды и присоединилась к миру аристократии.
Где-то в это время ее встретил Джоэл. Для нее тогда встречи бородатых маоистов сменились костюмированными балами в Венеции и катанием на яхтах. Но в ее генетической памяти, видимо, что-то сохранилось. Она пыталась зарабатывать себе на жизнь и даже недолго ходила на работу в Вашингтоне и Нью-Йорке. Один раз она работала наборщиком в газете, а второй — около двух месяцев — в издательстве, в котором тогда работал и Джоэл. Брат водил ее по музеям, картинным галереям и сомнительным ресторанам. Они проводили идиллические часы на теплоходе, идущем на Стейтен Айленд, ходили гулять по Центральному парку. Все это продолжалось до тех пор, пока однажды она не исчезла.
Я никогда не видела Джоэла таким опустошенным. После бессонной недели он дождался от нее звонка из-за океана, и она весело сообщила, что уехала с каким-то итальянским автогонщиком кататься на лыжах. Затем был какой-то бакалавр из Сорбонны… Это продолжалось несколько лет.
Глядя на нее теперь, я удивлялась ее маске невинной американской девушки. Чистый, опрятный вид и сверкающие глаза все еще сохраняли эту иллюзию. Длинные белые волосы с платиновой заколкой могли принадлежать ребенку.
— А где Джоэл? — спросила она знакомым нежным голосом. — Мы договорились встретиться сегодня.
— Он в госпитале Бельвью. — Нежный голос Шерри все еще вызывал у меня потребность в твердом и резком тоне.
Я вкратце рассказала ей о том, что произошло, и она опустилась на диван.
— Они пока не знают, какой галлюциноген он принял, — сказала я. — Ты не в курсе? Это могло бы помочь ему.
Она покачала головой. По ее виду было трудно предположить, что она что-нибудь знала даже о пресловутом гашише. Я попыталась это проверить.
— Ты знала, что он употреблял наркотики?
Она встретила мой взгляд довольно равнодушно.
— Сейчас многие этим занимаются, об этом не трудно догадаться.
Что бы это значило, подумала я. Я попыталась снова.
— Вы часто виделись в эти дни?
— Я постоянно в разъездах… — уклонилась она от ответа.
