Они с Полом то по очереди, то вместе вытаскивали подругу из этой ужасной катастрофы, и наконец в конце следующего учебного года Джейн снова начала улыбаться. Жизнь возвращалась к ней, но в одном она осталась тверда: никогда. Никаких романов. Ни с кем!
Новый образ «синего чулка» существенно помогал ей сохранять верность своим обещаниям. За год она из очаровательной куколки-блондинки превратилась в абсолютно бесформенную серую мышь с вечно испуганными печальными глазами. Алиса ругалась на подругу, кричала что-то про «поехавшую крышу» и «бессмысленное монашество», но о настоящих причинах такой резкой смены внешности не знал никто.
На самом деле Джейн отчаянно боялась. Она боялась лишний раз встретиться с Кристианом, боялась, что брат ему все рассказал, боялась, что жена Георга рассказала всем о визите Джейн. Боялась, что приедет Георг и встретит ее, и тогда над ней все снова будут смеяться, как смеялся Лориано с компанией… Лориано, с которого все началось.
А потом, когда Джейн поняла, что Кристиан безнадежно похож на брата и что при каждой встрече с ним у нее сладко замирает сердце, она стала искать этих встреч, загадывать, что принесет очередная — случайный взгляд, короткий диалог…
Это был явный мазохизм и, пожалуй, хороший рабочий материал для психоаналитика, но со временем Джейн самостоятельно справилась со своей проблемой, оставив — в качестве женской слабости или некоего каприза — эту легкую влюбленность в Кристиана. Влюбленность, которая бесила Алису, заставляла страдать Пола и спасала ее саму от сумасшествия.
Сначала Пол ничего не понимал, потом стал обижаться на нее. Он знал Джейн, знал, что она серьезная девушка, и гоняться за преподавателем, который позволяет себе заводить романы со студентками и спать с коллегами, в том числе и со своей кафедры, — было совсем на нее не похоже. Однако Джейн совершенно очевидно для большинства окружающих преклонялась перед этим бессовестным ловеласом.
С каждым годом она все больше уходила в себя, все меньше хотела открываться кому бы то ни было. Она мучилась без любви, страдала от постоянного одиночества и изо всех сил отталкивала от себя даже малейшую возможность завести с кем-то роман. Может быть, и Кристиан был выбран ею в том числе по причине полной своей недоступности. Ну разве позарится такой успешный, блистательный мужчина на какую-то серую мышь?
Она открыла глаза. Снова тот же белый потолок над головой, то же окно и те же стены. Она живет в этой комнате уже восемь лет. Сначала, пока училась, потом, когда добрый Кристиан предложил остаться в магистратуре и подрабатывать у них на кафедре… Она давно могла бы снять отдельную квартиру, как это сделала в свое время Алиса, но со странным упрямством ребенка продолжала жить в этой комнатушке, которая уже стала ей родной.
Здесь хорошо. Сюда она убегает от всех невзгод, тут стены помогают больше, чем в родном доме.
Сегодня она сбежала с пляжа от Алисы и этих непонятных типов. Ее сильно злила привычка подруги подбирать всех мужчин, которые попадаются на пути, авось кто-нибудь да окажется хорошим любовником…
— А Неаполь, оказывается, французский город, — пробормотала она, криво улыбаясь и усаживаясь за рабочий стол. — Ай да Алиса!
Смерив тяжелым взглядом стопку контрольных тестов на столе, Джейн в очередной раз задалась вопросом: зачем согласилась взять их? Ведь это его обязанность — проверять работы, потому что он — преподаватель и лектор. Впрочем, когда он просил, Джейн, какой бы безумной ни казалась эта просьба, соглашалась. Соглашалась всегда.
— Это не лечится, — говорила обычно Алиса, даже не подозревая, что изрекает абсолютную истину.
На столе стояла чашка из-под чая и лежала обертка от шоколадки, которые перед выходом бесцеремонно выпила и съела подруга. Джейн включила компьютер и вынула из ящика распечатку первой главы.
— Метеорологическая база побережья насчитывает…
В дверь постучали. Она с досадой откинулась на спинку стула.
— Снова-здорово! — Но все-таки встала и пошла открывать. Очевидно, несчастная Алиса осталась чем-то недовольна, иначе не пришла бы так рано. — Почему, как только я сажусь работать или ложусь спать, ты сразу…
На пороге стоял Пол.
— О. Это ты.
— А ты думала кто?
— Думала, что Алиса. Кто же еще, кроме нее, ходит в гости среди ночи?
— Можно войти? — спросил он, проходя на середину комнаты.
— Ну попробуй.
— Все чахнешь над книжкой?
Она промолчала, с усмешкой подумав, что Пол с ее подругой и правда неплохо спелись в вопросах ее перевоспитания.
Он нагнулся к монитору, читая текст. Джейн смотрела на его крепкую спину, широкие плечи, на его руки, которые однажды кружили ее, легко подняв в воздух… И вдруг подумала: а почему, собственно, раньше она даже не допускала мысли о Поле как о мужчине?
Пол оторвался от монитора и повернулся к ней. У него были зеленые глаза и светлые волосы — красивое сочетание. Джейн невольно улыбнулась, оглядывая его. Нет, это нереально. Он слишком родной, чтобы любить его как мужчину.
— Что? — насторожился он, уловив в ее взгляде перемену.
— Ничего. Как текст? Не хочешь отредактировать, как в старые времена?
— Текст занятный. Но… знаешь, я в последнее время совсем отошел от научной работы.
— Все ездишь на практики? — с оттенком ревности спросила она.
— А что остается делать? Так интереснее, да и платят больше.
Джейн промолчала, пряча улыбку. У них с Полом, несмотря на братско-сестринские отношения, было почему-то не принято обсуждать личную жизнь друг друга, если только в крайних случаях типа ее романа с Георгом.
А по поводу практики она улыбалась не зря. В последнее время до нее стали доходить слухи, что у Пола завелась подруга с кафедры биологии, и он, чтобы не терять времени даром, каким-то хитрым образом пристроил ее принимать участие в этих «практиках», за которые она даже получала деньги…
В общем-то в этом нет ничего плохого: почему молодому, здоровому мужчине, вечно окруженному множеством девушек, не завести роман на глазах у всех? По крайней мере, тут есть хотя бы одна ощутимая выгода: некоторые особо смелые студентки сразу перестали ему докучать. Пол со своими подопечными романов не заводил, в отличие от Кристиана, про которого поговаривали всякое…
Джейн его вполне понимала, хотя и испытывала неосознанную ревность: в последний год Пол почти перестал общаться с ней. — Тебе не нравится, что я езжу на практики?
— Ну что ты! Езди на здоровье! Надеюсь, скоро найдется какая-нибудь счастливица, и ты наконец пригласишь меня на свадьбу. Тебе ведь уже двадцать восемь.
— Ну и что, что двадцать восемь? При чем тут свадьба?! — Казалось, этот вопрос возмутил его, но на лице Пола быстро снова появилась маска безразличия. — Кстати, я об этом и хотел поговорить.
