— Когда станете Старшей Матерью Дома Вечности, буду хвастать всем без разбора, что однажды с вами переспал, — вспомнив ее откровение, мстительно заявил я. Чего, конечно же, никогда себе не позволю.
Чтобы немедленно услышать в ответ.
— Можете начинать прямо сейчас.
Посреди ужина Корнелиус и объявил о том, что ему необходимо вернуться. Весть ему привезли два всадника, одетых в мантии Дома Милосердия, к которому он и принадлежал, и в них легко было признать бывших воинов. В чем ничего удивительного нет — в любой из Домов их приходит достаточное количество. Кто-то из них обращается туда, чтобы искупить все те грехи, которых у любого солдата, какими мотивами бы он не прикрывался, накапливается значительно.
У других причины куда более прозаические. После проведенной в армии четверти века, может случиться и так, что по окончанию карьеры вернуться уже и не куда. Как не удалось и скопить достаточную сумму, чтобы где-нибудь обосноваться. И тогда едва ли не единственный выход — обратиться в один из пяти Домов Пятиликого. Вернее, в четыре, поскольку в Доме Вечности мужчин нет.
Наше общее мнение высказал Клаус.
— Господин Корнелиус, конечно же, жаль будет с вами расстаться, но, как я понимаю, вас призывает долг.
— Именно так и есть, господин сар Штраузен, — кивнул тот.
Была и еще одна новость, пусть и не настолько существенная. Вообще-то в компании Клауса я как был, так по-прежнему и оставался его советчиком. Адъютором, как выразился его отец, и нянькой, как считал сам. Но почему-то сложилось, что практически все проблемы, как важные, так и совершенно пустяковые, требовали именно моего решения.
— Даниэль, — сказал сар Штраузен, — к нам просится один человек.
— Кто именно? — вяло поинтересовался я, наблюдая как в саду перед домом, где под открытым небом был накрыт вечерний чай, то и дело мелькает стройная фигурка Сантры.
У сар Штроукков собрались гости. Немного, около десятка человек, господа разного возраста, как мне удалось понять — близкий круг хозяев.
— А самое главное, с какой именно целью?
Сантра была весела, и даже спела на два голоса с каким-то местным сердцеедом под аккомпанемент мандолины и флейты. Голос у нее оказался пусть и не сильным, но мелодичным, а самое главное, Сантра ни разу не сфальшивила. В отличие от напарника по дуэту, который, беря высокие ноты, едва не давал петуха.
— Он утверждает, что ему необходимо добраться в Ландар.
Ландар — это город посреди степи, который означал бы половину пути к побережью.
— И?..
— Сам знаешь, вокруг неспокойно, того и гляди вспыхнет мятеж…
Мятеж — это всегда страшно, и хуже него только гражданская война. Крайне ограниченные умом люди полагают — ничего опасного в ней нет, она лишь дает встряску государству, после чего оно становится только лучше. Ну а неизбежные при этом жертвы — всего лишь цена, которую имеет всё. На мой собственный взгляд, государство необходимо строить без потрясений. Так, как отсекает лишние куски мрамора, создавая скульптуру ваятель — вдумчиво, где-то крайне осторожно, а кое-где сильными резкими ударами. Понятно, что в таком случае строительство государства затянется на много лет, но ведь и результаты будут отменными. И общенациональная идея, без которой не может обойтись ни одна уважающая себя держава, у меня имеется самая замечательная — наука. Если отбросить всё несущественное, именно она и создает направление развития цивилизации.
«Интересно, что тогда станет со всеми Домами Пятиликого, ведь наука и магия несовместимы? — размышлял я, глядя как кружит в танце Сантра все с тем же господином, который не так давно и составлял с ней дуэт. Он вообще находился рядом девушкой неотлучно. — Каким у такого государства будет форма правления? А вообще никакой. Наука подразумевает собой ум, и поскольку в государстве, храмом которого является наука, глупых не будет — одни только умные, зачем ими управлять? К тому же умные люди неуправляемы, если не бить их кнутом в виде чего угодно. Как будто бы всё логично»
— Даниэль! — напомнил о себе сар Штраузен.
— И что он собой представляет?
— Паяц, — ответил Клаус, и пояснил. — Во всяком случае, иначе его поведение объяснить трудно. Какие-то едва понятные шуточки, иногда слишком резкие, причем сказанные с самым глубокомысленным видом.
— Ну и на кой ляд тогда он нам нужен?
— Уж больно он настойчив. А еще утверждает, что дорога, которая нам предстоит, хорошо ему известна. К тому же обладает навыками лекаря. Что сейчас, когда с нами не будет Корнелиуса, думаю, станет не лишним. Да вот он и сам.
Внешне паяц-лекарь впечатления не произвел. Больше всего он походил на перекормленного поросенка. Излишне полный при весьма скромном росте, маленькие глазки, и нос пуговкой, правда, тоже мясистой. И наряжен довольно безобразно. Полы сюртука могли бы быть и покороче, ведь сейчас тот больше всего походил на салоп. Особенно в связи с буфами на плечах. Завидев, что я смотрю на него, он сорвал с головы шляпу — соломенную, с широкими полями, совсем не идущую к остальному наряду: ей куда больше бы подошло украшать голову пугала, и прижав ее к груди, поклонился. Не сказать, чтобы до земли, но довольно низко.
И все-таки что-то в нем было. Уж не знаю, что именно, но притягательное. Наверное, его взгляд. Не заискивающий, или наоборот — с вызовом, другой. Сказать по чести, мне и самому хотелось бы приобрести такой же. Взгляд человека, который прошел все, что можно пройти, и испытал столько же. И теперь он взирает на окружающий мир с полным пониманием всех происходящих в нем процессов. Нет, точно хотел бы.
Человечек продолжал смотреть на меня с ожиданием, и я кивнул. Сразу для обоих — Клауса и него. Поприветствовав незнакомца, и давая понять сар Штраузену, что согласен. В конце концов, почему бы и нет? Если он начнет создавать нам проблемы, недолго от него избавиться. И еще мне захотелось с ним пообщаться. Но не сейчас, когда Сантра куда-то исчезла, а взамен пришла ревнивая мысль.
«Уж не станет ли в самом скором времени на одного мужчину больше, который когда-нибудь сможет похвастать, что переспал со Старшей Матерью Дома Вечности?». Судя по всему, мысль вполне можно было допустить.
Глава 3
— Господин сарр Клименсе, а что вы хотели бы увидеть в качестве эпитафии на вашем надгробье?
Наш новый попутчик — Синдей Пронст, а именно так его звали, как показалось, посмотрел на меня испытующе. Синдей был настолько болтливым, что уже который раз я ловил себя на мысли — зря дал согласие на то, чтобы он к нам присоединился, слишком Пронст докучал. И еще этот тип был настолько язвительным, что от его языка страдали все. Почти все, все-таки границы он знал. И то, что мог позволить себе по отношению к фельдъегерям, или наемникам Стаккера, не отражалось ни на самом Стаккере, ни на мне. На Викторе — да. Впрочем, как и на Александре, а, случалось, и на Клаусе. В случае со Стаккером Синдей однажды попытался, но тот, после какого-то язвительного замечания попросту ударил Синдея двумя пальцами по подбородку снизу вверх, заставив громко клацнуть зубами. Ну а сам я недвусмысленно дал понять, что в случае со мной так легко ему не отделаться. И всерьез задумывался о том, чтобы оставить Синдея в любом из тех поселений, которые пусть и редко, но все-таки попадались. Степь, а самая западная провинция Ландаргии Финдлауст по большей части из нее и состоит, обитаемыми местами не изобилует.
