Хмурый и бубнящий себе под нос Ворошилов не сказал, ни сколько всего людей было похищено, ни сколько трупов нашли в той яме. В какой-то момент бубнеж следователя взбесил меня настолько, что я непроизвольно дернул рукой и заметил на запястье наручник.
— Какого хрена?! — поднял руку еще раз и убедился, что наручники прицеплены к поручню койки.
Накатил гнев, ненормально сильный, а потом пришел и страх. Меня что, снова лишают свободы?! Внимательно следивший за мной Спицын снова дал знак Ворошилову, и тот остановился.
— Вы нашли Корзу или нет?! — вопрос прозвучал громче положенного, но меня уже всего трясло от злости. — Чего молчите?
Ворошилов, нахмурившись, достал из своей рабочей папки лист с распечаткой лиц девяти разных человек.
— Вам знаком кто-то из этих людей? Подумайте…
Под каждым фото было имя. Тимур Саидов, Артур Костров, Роберт Кхан и другие имена.
— Нет, — я сглотнул и перевернул лист, но там ничего не было написано. — Никого из них не знаю.
Спицын повторил жест рукой [Правда].
Следователь протянул пачку цветных фотографий. На них были всё те же девять человек, пусть и с трудом узнаваемых после их вида на распечатке. Я просмотрел фото, но снова никаких ассоциаций в голове не всплыло.
— Здесь тоже никого не знаю.
Ворошилов от такого ответа аж приподнял брови, не обращая внимания на Спицына и его знак [Правда].
— Что, и даже вот этого человека не узнаёте? — следователь выделил фотографии крепкого парня лет за двадцать.
На первом фото он обнимает какую-то девушку за плечо. Черты лица схожи, оба корчат рожицы и явно радуются жизни. Видимо, брат и сестра, причем в хороших отношениях друг с другом. На втором тот же парень стоит у ночного клуба, но почему-то с парой книг в руках. На третьем… это фото явно делали в полицейском участке при задержании.
— Нет, не узнаю. А должен?
Ворошилов смотрит на меня, как на идиота. Спицын снова показывает ему тот же знак рукой [Правда].
Откуда-то позади меня раздался хриплый, пробирающий до костей голос:
— На фотографиях изображен ты, Роберт Кхан, — у меня аж волосы дыбом встали. — Возраст двадцать четыре года. Прозвища нет. Тебя все просто Кханом звали. Есть еще младшая сестра, Камилла, работает барменом в ночном клубе. И мать, Маргарита, бухгалтер на пол ставки. Отец числится пропавшим без вести уже больше десяти лет. А сидящие перед тобой господа в форме всё никак не могут понять, что у тебя украли имя. А с ними и память того, кем ты был раньше. Даже посмотри ты в зеркало, сам себя бы не узнал.
Как бы я ни пытался повернуться и посмотреть на обладателя хриплого голоса, у меня это не получалось. Да еще и раненное плечо болью отзывалось. А неизвестный, видимо, специально сел так, чтобы я и входящие в палату люди не могли сразу его увидеть. И еще я понял, что это он тихо хохотнул, когда я упомянул вонь, исходящую от Ворошилова. Полицейские же реагировали спокойно и явно знали, кто там сидит.
— То есть на этих фотографиях я изображен?
— Да, — отвечает хриплый голос. — Зови меня Хриплый или мундирник. Без разницы. Ваши меня и так и так кличут. Сам понимаешь почему, имени своего называть не стану. Я офицер Имперской службы поиска одаренных, прикомандированный к посольству Империи в Сибири. То бишь в вашей России. Прозвище «мундирник» ваши дают таким как я за то, что мы всё ещё чтим честь мундира и служим императору Российской Империи.
Вроде узнал я свое имя, но воспоминания не вернулись. Пустота! Роберт? Кхан? Однако имя Камиллы вызывало целую бурю эмоций. Странно всё это. Я будто одновременно помню и не помню сестру. А мама … ничего… если, конечно, пустоту и холод не считать за эмоции. Может мы с ней были в не самых хороших отношениях?
Пока я размышлял о своем, Хриплый перехватил инициативу в разговоре и стал рассказывать то, о чем следователь умолчал. Оказывается, кто-то из похитителей нарушил приказ Корзы — предполагаемого босса банды — и не стал выбрасывать все дорогие телефоны, найденные в карманах жертв. Семь таких смартфонов удалось найти в покрытом фольгой ящике на месте сгоревшей каморки. Так удалось опознать меня и других владельцев. Одного парня не нашли ни среди трупов, ни среди выживших. Это косвенно подтверждает и то, что кроме вокзала есть и другие места, где держат похищенных людей.
Самого Корзу и его как минимум второе убежище так и не нашли. Я слушал Хриплого и выпадал в осадок всё больше. Как вообще можно не заметить похищение полусотни людей и не найти ни одной улики? А ведь с его слов заявления на розыск пропавших приносят до сих пор. Однако заявление на мое исчезновение никто не подавал. Вообще никто! Ни Камилла, ни Маргарита. Странно как-то. Каким же я был братом и сыном, чтобы меня не хватились даже спустя неделю?!
Истинный размах преступления Корзы — или тех, кто за ним стоит — до сих пор не ясен. Господи! Да они даже мотива его понять не могут. Ни денег, ни жертвоприношений, ни работорговли — просто череда избиений и выкрикивание его имени «Во имя Корзы! Во славу Корзы!»
Есть свидетели, которые видели фургоны, отъезжающие от места преступления. Но вот дальше начинается чертовщина. Эти машины на камерах вообще не показывались, хотя нашлись и свидетели, видевшие их авто прямо под камерами в момент преступления. То же касается и триангуляции сигналов с телефонов похищенных — сигнал со смартфонов пропадал и вышки сотовой связи больше не могли их отследить.
И вот, на восьмой день с начала похищений, появляемся мы — полсотни похищенных людей, лишенных имен и избитых так, что мать родная не сразу признает. Все мучители мертвы, а место удержания сгорело напрочь со всеми возможными уликами.
Хриплый довольно рассмеялся и откуда-то из-за моей подушки высунулась рука, указывающая на полицейское начальство, сидящее у двери.
— Видишь этих до-о-о-брых людей! — холода в голосе Хриплого было столько, что им воду замораживать можно. — Когда вы, пацаны, устроили пожар, приехали вообще все, кто только мог. Пожарные, медики, полиция и журналисты. И тут началось самое интересное!
Хриплый говорил хлестко, язвительно, добавляя в свой и без того пугающий голос столько яду, что полицейские недовольно морщились. Спицын же при этом от вони еще дышать в сторону как-то умудрялся. И только теперь я понял, почему Хриплый сидел за моей койкой — он уже знал Ворошилова и не желал находиться с ним рядом!
С приездом первых машин скорой в больницу среди родителей похищенных началось всеобщее счастье. Их детей нашли! Пусть и далеко не всех, но нашли. Потом кто-то из полицейских сообщил на общей волне раций, что в сгоревшей комнате вокзала нашли телефоны. Но не сказал чьи! Это важно! Просто, мол, поврежденные пожаром телефоны и надо срочно скачать с них данные. Как говорится, писец подкрался незаметно.
Уже час спустя после появления сообщения о найденных телефонах на общей частоте исчез начальник полиции нашего города. Следствие подозревало его причастность к вмешательству в работу камер дорожного наблюдения. Так преступники заметали следы.
