— Хм, а ты прав, друг мой, — Брегон похлопал Габриэла, стывшего перед ним ледяной статуей, по плечу. К удивлению Эридана, уже прощавшегося с жизнью, принц неожиданно махнул солдатам, — этого в клетку к остальным. Пленные солнечные никогда не помешают. На рудниках и в шахтах работы хватит на всех.
Эридана, не проронившего больше ни слова, поволокли по коридору в противоположную от выхода сторону. Габриэл задумчиво проводил взглядом ни чем на первый взгляд непримечательного пленника. Призрачный голос души глухо шептал: с этим пепельноволосым мальчишкой судьба столкнет его еще не раз.
… Указ принца Брегона был исполнен. Вечером того же дня на залитой кровью площади соорудили помост, где короля Аннориена, его прекрасную жену и малолетнего сына казнили. Их головы насадили на пики и выставили среди испепеленных руин, их обезглавленные тела бросили тут же на потеху воронью.
Несколько ночей темные эльфы свирепствовали в городе, разыскивая свиток, хранивший тайный путь в Иссиль Итин, добивали раненных, отлавливали тех, кому удалось укрыться во время штурма и рушили то, что уцелело во время атаки.
В это было невозможно поверить, но столица солнечных эльфов пала под натиском всего трех сотен солдат — личной гвардии Его Высочества, выделенной королем в качестве стражи-телохранителей. На месте бриллианта Верхнего Мира, богатого и счастливого града остались одни развалины и руины.
Окраины Белого Леса близ побережья Западного озера отныне дремали в скорбной тишине, покрытые кровавыми зарослями, обломками каменных стен и доселе величественных замков и крепостей. Все, кто смог сбежать — разбежались, а на обломках мрамора и осколках стекла свили гнезда птицы и поселились древесные лягушки. По ночам омерзительно и протяжно выли шакалы, забредавшие сюда из соседней Пустоши, а на рассветах и закат кричали пересмешники — оплакивая незавидную судьбу сметенного Эбертрейла.
Габриэлу насилу удалось убедить Брегона не преследовать беженцев. И если поначалу наследник порывался выслать за уцелевшими сто верных конников при мече и щите, чтобы добить расплодившееся семя скверны, как он звал светлых сородичей, то прислушавшись к совету главнокомандующего, который был ему — другом, уступил, и махнул на солнечных рукой. Бросив город на растерзание гвардейцам, принц вскочил в седло, натянул на голову капюшон и отбыл на юг.
* * *
Могучие вороные шайары [порода лошадей тяжеловесов] тащили клетки с заключенными третий день без остановки. В одну из них бросили Эридана, не развязав туго стянутых за спиной рук. Он лежал на холодных прутьях, уткнувшись в железо лицом, и мучился от судорог, сводивших тело. Перед глазами проплывала покрытая подсушенной коркой земля, кое-где изрытая норками ящерок, кротов и скорпионов.
Юноша закрыл глаза и открыл — песчаный холмик осыпался и наверх выполз скарабей, блеснув гладкой сапфировой спинкой. Длинные блестящие усы жука зашевелились, крылышки дрогнули, бликуя белыми искрами. Мгновенье и он нырнул обратно в песчаник.
Эридан сглотнул. Рядом корчились воины с разбитыми носами, опухшими лицами, глубокими порезами и ссадинами. Все были связаны. Многие лежали без сознания, распластавшись по дну, как тряпичные куклы. С доспехов на коричневую твердь капала кровь.
Эридан всхлипнул, пересилил себя и поднял голову. На лицо посыпались слипшиеся от пота локоны — осматриваться пришлось сквозь просветы в волосах. Дикая Пустошь Фэр'айо простиралась от горизонта до горизонта бурой каменистой долиной, переплетенной руслами пересохших рек, ручьев и каналов. Пологие склоны покрывала скудная растительность полупустыни. Иногда попадались торчащие из земли камни, иногда тянулись целые скальные гряды. И везде виднелись следы конских копыт и тележные колеи — по Фэр'айо пролегало немало дорог на север, запад и восток. На юге черными тенями просматривались острые пики Мертвых Гор. Плавно покачиваясь на фоне бело-оранжевых облаков, с каждой пройденной милей они чуть заметно увеличивались в размерах. Где-то там под толщами холодных пород лежало королевство исчадий ночи. Туда их и везли.
Пламенное небо наливалось чернотой. Ветра не было, сухой южный воздух драл горло, юноша снова тяжело сглотнул — жажда мучала его много часов.
Голубоглазого эльфа поблизости было не видно. Впрочем, за три дня и три ночи пути — а темные эльфы передвигались большей частью по ночам, предпочитая днем короткие марш-броски, — он ни разу не видел своего спасителя. Все, что мелькало перед глазами — спины солдат, покрытые черными плащами и крупы коней, звенящие панцирными пластинами, что ослепляли отраженным огнем заходящего солнца.
Эльфы Верхнего Мира и эльфы Подземного королевства говорили на одном языке кам'рэ, имея в словаре незначительные расхождения, потому ученик чародея легко понимал, о чем изредка переговаривались солдаты. Слепое подчинение владыке, страх ослушания, непреложное исполнение указов, исходящих от главнокомандующего и шерлов, сквозили через каждое слово исчадий ночи.
Эридан поморщился и рухнул на решетки. Пошевелил онемевшими локтями и понял, что не чувствует рук ниже запястий, веревки перетягивали жилы мертвой хваткой. Попросить о помощи не хватало сил, язык онемел. Да и кого попросишь, если каждый второй, как и он — связан и обездвижен, а некоторым особо крикливым еще и заткнули рты и надели на головы мешки.
Поблизости зарыдала женщина.
— О, дитя, о, свет моих очей, не покидай меня. Лерал, сын мой.
По щекам солнечной эльфийки катились слезы. Некогда прекрасная благородная дама с большими голубыми глазами и роскошными русыми волосами в блеске которых оживал солнечный свет, теперь, потеряв лоск и лучистую стать, выглядела не лучше нищенки, перепачканной чужой кровью и перемазанной золой и грязью. К себе она прижимала молодого воина, почти ребенка, и не переставала рыдать. Доспехи с бесчувственного эльфа сняли — на груди несчастного багровело пятно. Судя по плотно смеженным векам и неестественно запрокинутой голове, синюшному цвету и распростертым рукам ладонями вверх, воин умер или умирал.
— Молчать! — Вскричал солдат, хлестнув по стальным прутьям хлыстом.
— Убийцы! Исчадия ночи! Будьте вы прокляты! Будь проклят весь ваш жестокий бессердечный народ! — Зашипела женщина, заходясь от ненависти. — Наступит день и кара настигнет вас!
— Этот солнечный сдох? — Солдат присмотрелся к воину на ее руках. — Точно. Рагнар! Помоги! — Окликнул напарника, ехавшего рядом.
— Стой! — Скомандовал Рагнар и развернул коня.
Клетки звякнули и остановились. Двое темных солдат спешились, вскрыли огромный навесной замок и с ходу заскочили внутрь. Женщина уже поняла, они пришли забрать тело ее сына, выволочь и бросить на сухую землю, оставив без должного погребения.
— Нет! Нет! — Она вцепилась в бездыханное тело. — Не пущу! — Кричала, удерживая сына за широкие рукава нижней рубахи.
— Отпусти! Отпусти, я сказал, — прошипел первый и замахнулся, но женщина каким-то чудом изловчилась и пнула его в колено каблуком сапога.
