Она сглотнула, снова потупилась, и кивнула молча, признавая поражение.
— Так сколько?
— Шестнадцать… Будет… В январе.
Трендец. Все гораздо хуже, чем ему казалось вначале…
Он поймал взгляд Светланы, очень выразительный, напоминающий про упрек в педофилии… Самое поганое, что детей он никогда не любил, ни в каком ракурсе.
Здравый смысл подсказывал, что затея с этой оборванкой была неудачной, с самого первого момента. С того самого, когда Игорь остановился на заправке… Но азарт! Зудящее чувство, давно уже не испытываемое, нетерпения и предвкушения проснулось и начало потихоньку занимать место в душе. Одно дело — менять привычки, повадки, сознание и поведение взрослого, зрелого человека, уже закостенелого и самоуверенного. И совсем другое — лепить из мягкой глины детской неокрепшей души. Он еще ничего не обдумал, как следует, а ожидаемое удовольствие уже щекотало нервы.
Но, все же, как некстати ему свалилось на голову это несовершеннолетнее недоразумение! Еще и женского пола. Больное и хилое. Одно утешало — характер в девчонке уже проглядывал недетский. Что угодно его ожидало, но только не скука.
— Паспорт есть уже? — Понял, что слишком задумался, пауза становилась слишком длинной.
— Есть.
— Где он? Давай сюда. — И руку протянул навстречу, ожидая немедленной реакции.
— Нету…
— Не понял. Я же сказал — не врать!
— Я не вру. Просто… У директора интерната. В сейфе. Я получила его, расписалась и сразу отдала… — У девчонки, похоже, силы заканчивались. Слишком грустно и вяло оправдывалась. Даже искры возмущения не проскочило.
— Хреново. Новый делать будет дорого и сложно…
— А его обязательно делать? Я же столько времени без него жила…
— И как тебе, понравилось шляться по обочинам и забегаловкам?
— Нет.
— А как ты планируешь среди нормальных людей обитать, без документов?
Растерянный взгляд и молчание, тяжкий вздох и надсадный кашель — весьма красноречивый ответ.
— А как тебя зовут, кстати? — Обалдел и сам, когда понял, что ни разу не поинтересовался именем своей новой подопечной. Сутки почти продержал в своем доме неизвестно кого. Между прочим, грехов-то на дамочке могло повиснуть немало, несмотря на юный возраст.
— Женя.
— Даааа… Родители, конечно, твои постарались, чтобы сделать существо среднего пола. Даже имя подобрали под стать внешности… — Был уверен, что комментарий по душе девчонке не придется. Но зачем врать-то, если она, и вправду, бесполая?
— Меня в честь бабушки так назвали. Евгения — хорошее имя!
— Ага. Евгений — тоже неплохое. — Отрезал и закрыл тему. — Отчество, фамилия?
— Евгеньевна. Сидорова.
— Охренеть. Они что у тебя, совсем дурные? Или без фантазии?
— Игорь, зачем ты так? — Светка не выдержала, вмешалась, встала на защиту…
— За надом! Не лезь. — Отмахнулся, даже не взглянув на сестру. — А ты не дрейфь. Что-нибудь другое тебе придумаем, благозвучное. А тот паспорт пусть дальше валяется в сейфе. Тебе он не понадобится больше.
— А как же…
Он знал, что девчонка будет противиться, поэтому оборвал фразу в самом начале:
— Никак. Пусть ищут тебя дальше. Будешь числиться пропавшей без вести, пока тело не найдут. Или нужно устроить, чтобы сразу из списка живых исключили?
— Но… Как же… Маме же сообщат… Она же…
Тут уже Игорь не выдержал. Присел на край кровати.
— Ты к маме хочешь, обратно?
В ответ — тишина. Странная. Но с этим лучше позже разобраться.
— Если хочешь — собирай манатки и сваливай. Мне твои сопли и проблемы ни к чему. Только, сдается, там тебя сильно никто не ждет, иначе не шаталась бы по ночам, где попало. Так? Или ошибаюсь?
— Так.
— Вот и молодец. Евгения. Имя, так и быть, оставим. Сложно отучать будет и привыкать к новому. Или тоже другое хочешь?
Девчонку, видимо, сбил с толку этот нежданный интерес к ее мнению. И она лишь молча помотала головой, отрицая.
— Значит, решили. Со всем остальным разберемся завтра.
На этом его визит к новоявленной подопечной завершился.
Суворов ушел из ее комнаты и Светлану забрал с собой.
Та начала возмущенно выговаривать сразу же, как только дверь закрылась:
— Игорь! Ну, разве так можно с подростком? У нее и так жизнь сложная, и комплексов масса, и еще болеет! Зачем так резко и жестоко ребенку говорить гадости про имя, про родителей?! Она же совсем замкнется и потеряется!
— Свет… — Он уже устал злиться, спорить, обдумывать слова, эмоции, действия… — Ты ее удочерять собралась? Создавать тепличные условия, семью, одарять теплом и любовью?
— Нет. А разве это обязательно?
— А на хрена, тогда, приучать ее к хорошему? Чтобы расслабилась, размякла, а мы ей потом пинка под зад и на улицу?! От этого кому лучше будет, кроме тебя, такой добренькой? Молчишь? Не думала об этом? Вот и помалкивай дальше. Я знаю, что делаю и зачем. И эмоции мне, между прочим, нормально рассуждать не мешают, как некоторым…
— Интересно, Суворов, а ты был, вообще, когда-нибудь нормальным человеком?
Вопрос риторический, и оба об этом знали.
Глава 2
Женя боялась. Раньше — никогда и ничего. А теперь ей было страшно.
И еще — было больно. Всему телу сразу. Кости ломало от температуры, мышцы тянуло, невозможно было шевельнуться, не застонав. В груди что-то булькало, хрипело и клокотало при каждом вздохе. А выдыхать без хрипа и надсадного кашля и вовсе не получалось. Отпускало ненадолго, лишь когда эта строгая женщина — Светлана — давала таблетки и какое-то кислое питье.
Но не боль сейчас ее страшила. А этот мужчина. Такой красивый, ухоженный, потрясающе пахнущий… И такой недобрый. Зла и жестокости она и раньше насмотрелась, это было не внове. Но она так боялась его расстроить, разочаровать и оказаться снова на помойке. А как еще было назвать места, по которым она слонялась последние две недели? Ведь уже порывалась, несколько раз, вернуться обратно, в интернат, и пусть будет, что будет. Но каждый раз, уже делая первый шаг в сторону постылой тюрьмы, останавливалась. Лучше сдохнуть, чем снова терпеть все это!
А потом — Он. В красивой, большой и теплой машине. Накормил. Привез домой. Не наказал за то, что так нагло уснула..
Женя молиться не умела никогда — ни к чему было, да и не верила она, что слова, обращенные к какому-то там Богу, могут реально помочь. Дела, поступки — да. Разговоры и перепалки с живыми людьми — тоже могут. Но не набор заученных и непонятных фраз. А теперь ей хотелось молиться на этого человека. За то, что одним разом дал ей тепло, еду и удобную кровать.
