– Господин Ранхаш в своём упрямстве точно доберётся до моей семейки. Если у него на меня не было бы каких-то притязаний, то ещё ничего. Члена семьи Вотый они бы убить, может, и не решились. Но если он захочет посягнуть на меня, то их ничего не остановит. Я ведь единственный потомок старейшины, у него больше никого нет. Ни детей, ни внуков, ни правнуков… Не гожусь, чтобы занять его место, так хоть наследника рожу!
Последняя фраза прозвучала зло. Майяри прищурилась, вспоминая, эти же слова, произнесённые дедом. О собственном браке она вспоминать не любила. Нет, до предложения Виидаша эта часть прошлого не вызывала у неё какой-то особой злобы. Ну просто ещё один ритуал, даже с ограниченным сроком действия. Её страстная неприязнь к мужу уж точно не могла сравниться с затмевающей всё ненавистью к деду. Своего телохранителя она и то не любила сильнее. Но предложение Виидаша заставило её взглянуть на этот не скреплённый даже поцелуем брак по-другому.
Порой, словно пытаясь обмануть себя, Майяри шептала, что этот брак – слова, сила которых с каждым годом становится всё слабее. Действие ритуала прекратится, и всю её супружескую жизнь можно будет описать одной фразой: когда-то она стояла в центре брачной хаггаресской печати и потом несколько минут посидела с мужем в одной комнате. Но этот неуверенный шёпот не успокаивал её. Она смотрела вокруг и понимала, что здесь, в её новой жизни, нельзя обманывать тех, кого любишь. И терзалась тревогой из-за ритуала, который на семь лет привязал её к малознакомому хаггаресу.
Решение о браке принял дед. За тринадцать лет, прошедших после смерти Ёрдела, старейшина понял, что его внучка бесполезна. Мало того что она никогда бы не смогла достичь уровня своего брата ни в силе, ни в уме – правда, превосходила в хитрости и изворотливости, – так ещё и отличалась дичайшей строптивостью. За все эти годы он так и не смог привить ей свой взгляд на мир и свои ценности. Отдать власть в руки девчонке, которая не хочет принимать путь своего народа? Нет, он слишком долго правил и, конечно же, лучше всех знал, что нужно общине. Позволить разрушить плоды трудов своих упрямой внучке? Ни за что.
«Ты глупа и не в состоянии понять величие собственного народа и свою важную роль как его предводителя. Правителем ты быть не можешь, значит, послужишь иным способом».
С того разговора даже недели не прошло, как в общине появились хаггаресы. Дед не раскрывал истинных причин, по которым он решил сойтись с главными врагами хаги, вероятно, не доверял внучке. Но, узнав, что ей предстоит выйти замуж за главу одного из сумеречных кланов хаггаресов, Майяри едва не расхохоталась. Дед знал про печать Недотроги, не мог не знать. Майяри так часто бывала у лекарей, те бы давно донесли старейшине, что его внучка посмела испоганить своё тело. Поэтому она была уверена: в этом браке деду явно нужны не правнуки-хаггаресы.
Майяри поморщилась, вспоминая, с каким остервенением она пыталась понять, что же нужно старейшине от хаггаресов. Её интерес подогревала только месть. Она чувствовала, что вот он, шанс наконец-то достойно отомстить деду. Очень неприятно вспоминать, какой она была.
Но знакомство с будущим супругом сильно охладило её энтузиазм. Можно сказать, эта встреча привела её в чувство. Будущий муж навещал её почти каждый день до свадьбы, и именно благодаря ему она в подробностях узнала всё, что происходит между мужчиной и женщиной под покровом ночи в супружеской спальне. Она до сих пор с омерзением вспоминала, как он прижимался к ней сзади и нашёптывал на ухо непристойности. Уже после побега, насмотревшись на влюблённые парочки, Майяри запоздало предположила, что будущий муж хотел воспламенить её, но она чувствовала лишь тошноту.
Что на самом деле нужно было деду, Майяри поняла лишь перед самой свадьбой.
Между ним и хаггаресом состоялся обмен, за который их могли бы убить их же сородичи. Причём каждый из них стремился обмануть другого. Как хотел обхитрить деда хаггарес, Майяри предполагала очень смутно. Со стороны же деда всё было ясно: он отдавал хаггаресу внучку с печатью Недотроги. Такая никогда бы не смогла родить детей, которые в будущем стали бы теми, кто соединил бы в себе умения хаги и знания хаггаресов: именно этого хотел её муж.
Но по итогу именно Майяри обманула всех: сбежала сама и стащила Книгу Знаний, до которой так хотел добраться дед.
– Это был самый глупый поступок, который я только совершала, желая насолить, – призналась дракону Майяри. – Оставила бы я эту книгу в покое, и тогда хаггареса можно было бы не бояться. Сбежавшую жену он бы искать не стал. Много чести за бабой бегать! Разорвал бы брак, и всё. Но я же говорю, плохой я человек. Отомстить хотелось! Хотелось, чтобы они помучались от страха. За эту книгу другие хаггаресские кланы их просто в пыль разотрут! А сейчас я её и вернуть не могу. Она, – девушка усмехнулась и постучала пальцем по виску, – теперь вся здесь. Дед был бы доволен. Он ведь именно этого хотел, чтобы хаггаресские знания достались хаги. А тут ещё и харен… Нужна мне эта любовь…
Несмотря на жестокие, прямо-таки отвратительные слова, Майяри опять почувствовала сожаление и ощутила на себе спокойный взгляд харена, словно бы говорящий: «Госпожа Майяри, вы снова мне врёте».
– Не вру, – уверенно заявила девушка.
Глаза господина Ранхаша нехорошо прищурились.
– Меня ищут хаги, для которых я единственная наследница. Меня ищут хаггаресы, у которых я украла Книгу Знаний. Меня ищут заговорщики, которым нужны украденные из санаришской сокровищницы артефакты, и один из этих артефактов сидит во мне! А вы хотите встретиться со всеми ними и предъявить свои требования? Да они снесут вас вместе с половиной Салеи, чтобы хотя бы себя уберечь! Если вам хочется со всеми ними встретиться, то я этого совсем не хочу!
Майяри сердито тряхнула головой. И чего он у неё из головы не идёт? Он ей, конечно, нравится, но не настолько, чтобы влюбиться в него. Девушка вздрогнула, столкнувшись с ехиднейшим взглядом дракона. На мгновение ей даже показалось, что ящер её мысли прочитал.
– Привал закончился, – сердито буркнула она.
Дольше засиживаться было опасно. И хорошо бы определиться с целью пути. К границам, наверное, лучше не соваться. Майяри уже успела убедиться в широте связей харена: там её наверняка будут ждать. Нужно где-то пересидеть, переждать волну поисков… Взгляд сам устремился на юго-запад, и под ложечкой тоскливо засосало.
– Почему бы и нет?
Перед внутренним взором в очередной раз предстал укоряющий взор харена. Майяри застонала сквозь зубы.
– Вы моей совестью решили стать?!
Фыркнув, девушка тщательно забросала костёр снегом и, прицепив к седлу мешок, вскочила на драконью спину. Оглянувшись назад, Майяри ощутила уже знакомое напряжение, словно бы незримые тонкие корни обрывались. Такое уже было, когда она уходила с Гава-Ыйских болот.
– Боги, харен! – девушка раздражённо хлопнула себя по лбу. – Уйдите уже из моей головы!
Как назло, в памяти тут же воскресли картины последней ночи в Жаанидые, и щёки девушки слегка порозовели.
