Капитан Сарычев оказался крупным мужиком с лохматойшевелюрой. Он сидел в кабинете и, по первому моему впечатлению, невыносимоскучал. Еще бы, субботнее позднее утро, погода отличная, светит солнышко, нетак уж часто в нашем городе выдается такой замечательный денек, хоть и летом! Аон вынужден проводить выходные в городе. Ну что поделаешь — служба!
Когда я сослалась на Федора, капитан заметно оживился ипригласил меня присесть.
— Ну что тебе сказать, — начал онпо-свойски, — авария самая типичная. То есть, конечно, плохо, но на этомместе многие бьются. Вот смотри, — он начал чертить на листкебумаги, — вот тут дорога заворачивает, вот тут — указатель на Зайцево, тамвнизу — овраг, вот тут заграждение. Если ночью лететь не разбирая дороги,запросто можно врезаться в ограждение. А эта «Шкода», видимо, на очень большойскорости шла. Ну и… с размаху сломала ограждение и сверзилась в овраг.
Первой моей мыслью было, что Роман никак не мог лететь неразбирая дороги. Уж я-то знаю, как осторожно он всегда водил машину! То естьбыстро, конечно, но ночью да еще в таком опасном месте он обязательно быпритормозил. Капитан поглядел мне в глаза и заметил в них протест и смятение.
— Ты не перебивай. Слушай дальше, — строго сказалон. — Значит, машина сверзилась и, надо полагать, загорелась. Но посколькудо этого неделю сильные дожди шли, то на дне оврага болотце такое образовалось,то есть воды много. И потерпевший чудом сумел выбраться из машины и в этоболотце упал. То есть если бы не дожди… А так он огонь сбил. И машина невзорвалась.
— Все равно обгорел сильно… — всхлипнула я.
— Не реви, — все так же строго сказалкапитан, — поздно теперь реветь.
— Если бы я с ним рядом сидела…
— Если бы ты с ним рядом сидела, тебе бы уж на томсвете ангелы псалмы пели! — сообщил капитан. — Машина упала на правыйбок, так что от пассажира бы одно мокрое место осталось. Так что радуйся, чтобог тебя уберег. А если ты думаешь, что заставила бы его ехать потише, то ненадейся: я сам на место выезжал, и сразу по горячим следам поглядели мытормоза. Так я тебе скажу, что с такими тормозами не то что на крутом повороте,а и на ровном месте вовремя не остановишься. Тормозные колодки на фиг стерты, ижидкости тормозной нисколько нету! Нельзя же все-таки машину до такой степенизапускать! Сами надеются на авось, а потом удивляются, когда в аварию влетают!
Я пыталась вклиниться в горячий монолог капитана Сарычева,но тщетно. В это время зазвонил телефон, капитан снял трубку, и лицо его сразуже приобрело мрачное выражение. Он послушал немного и заторопился.
— Авария на семнадцатом километре, — ворчливосказал он, — тоже чудак какой-нибудь небось тормозные колодки вовремя непоменял.
Я поняла, что делать мне в кабинете капитана больше нечего,и ушла. На улице было жарко. Я не спеша добрела до ближайшего скверика ипримостилась на скамеечке с бутылкой минеральной воды, которую девушка изларька любезно вытащила из холодильника, заметив мое измученное лицо.
После холодной воды стало легче. Мысли приобрели не то чтобычеткость, а более-менее упорядочились и не бегали теперь в голове, какжучки-водомерки на поверхности пруда.
Капитан Сарычев сообщил мне удивительные, просто вопиющиевещи. Как будто речь шла о другом человеке, а не о Романе, с которым я прожилапочти год и которого знала, как я думаю, достаточно хорошо.
Прежде всего Роман был очень аккуратен во всем. Так жепедантичен и пунктуален он был в делах. Причем это касалось не только работы.Дома на столе у него лежал такой же ежедневник, как и на работе, и он записывалв него все личные дела, которые необходимо сделать в ближайшее время.
И последнее: Роман очень трепетно относился к своей машине.Он ничего для нее не жалел: заливал в мотор самое лучшее американское масло,все детали покупал только в фирменных магазинах, всякие рынки и развалы обегалстороной, также выбирал лучшие стеклоочистители и что там еще бывает… Отехосмотре я ничего не говорю: Роман проходил его регулярно. То есть это я такдумаю, сама-то я с ним туда не ездила. Но машина платила Роману такой желюбовью и ездила отлично.
Как я уже говорила, водил Роман очень аккуратно, за рулем небрал в рот ни капли спиртного. Как же могло случиться, что он летел ночью, неразбирая дороги, и не смог вписаться в поворот? Я не могла поверить, как будторечь шла совершенно о другом человеке.
Ну хорошо, допустим, странности в его поведении я заметилаеще тогда, на вечеринке у Федора. Роман, конечно, бывал крут, если егорассердить, мог накричать на меня, но дальше этого дело никогда не шло. Тут жеон завелся совершенно на пустом месте, да так, что даже ударил меня… Я,конечно, тоже вышла из себя. Но есть вещи, которые я вытерпеть не в состоянии,и рукоприкладство — одна из них. Но он начал первый, то есть я хочу сказать,что, насколько я могу вспомнить, он был очень недоволен не только моим общениемс Димкой Куликовым… В общем, я совсем запуталась.
Но даже если предположить, что Роман был зол и расстроен дотакой степени, что изменил своим принципам и вел машину неосторожно, то чтомогло случиться с тормозными колодками? И куда делась тормозная жидкость?Нарочно он ее слил, что ли? Вот уж в это я никогда не поверю!
Я поглядела на часы и поднялась со скамейки. Пришло времяидти в больницу. Моя знакомая сестричка Оля дежурит с трех, она пустит меняпоглядеть на Романа.
Я купила в ближайшем магазине коробку пирожных, чтобыдевочкам было с чем выпить чаю, и спустилась в метро.
Еще издали, подходя к палате реанимации, я услышала звукисамого настоящего скандала.
В коридоре перед самым входом в палату доктор СергейМихайлович, прежде такой сдержанный и воспитанный, истошно орал на мою знакомуюмедсестру Оленьку.
— Ты хоть понимаешь, что он запросто мог умереть? Еслибы я не вошел в палату и не заметил, что стимулятор выключен…
— Сергей Михайлович, да послушайте меня, радибога! — пыталась перекричать хирурга Оленька, на глазах у которой блестелислезы. — Вы мне слова не даете сказать!
— Да что тебя слушать! — еще больше расходилсяврач. — Тебя гнать из больницы надо! Такая безответственность только вкондитерском магазине простительна! Если ты покупателю вместо эклера положишьбуше, ничего не случится, а реаниматор не имеет права на ошибку, как минер! Тыпонимаешь, что от тебя зависит человеческая жизнь?
— Сергей Михайлович, — безуспешно пыталасьпрервать его Оля, — да разве я когда-нибудь…
— Раньше за тобой такого не замечал! Но достаточноодной такой ошибки, чтобы полностью потерять доверие!
— Да вы хоть слышите, что я говорю? Я же пять минут какна работу пришла! У меня смена с трех! Я еще в палату не входила!
— Так это, значит, твоя сменщица выключиластимулятор? — До Сергея Михайловича наконец дошли слова медсестры, и онпонизил голос: — Кто работал в предыдущую смену?
