Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
Не видя иного выхода, Ульдиссиан звучно откашлялся.
Лилия резко выпрямилась и оглянулась на звук.
– Ах, это ты!
– Прощенья просим, миледи, но…
На губах ее тут же заиграла робкая улыбка.
– Я же сказала: для тебя я – Лилия. Той, кем я была прежде, мне больше уже не стать. Однако, – добавила она, видя недоумение Ульдиссиана, – как же мне называть тебя, сэр крестьянин?
Ульдиссиан и думать забыл, что сам ей так и не представился.
– Я – Ульдиссиан, сын Диомеда.
Тут новый раскат грома напомнил ему, что творится вокруг.
– Ми… Лилия, не стоит тебе здесь гулять. Похоже, гроза назревает нешуточная! Укройся-ка лучше, скажем, в таверне. Таверна – одна из самых крепких в Сераме построек.
– Гроза?
Подняв взгляд к небу, Лилия словно впервые заметила перемену погоды. Тучи сгустились настолько, что день едва не обернулся ночью.
Рискуя навлечь на себя ее возмущение, Ульдиссиан, наконец, взял Лилию за запястье.
– Да, и, сдается мне, времени у нас – всего ничего!
Но Лилия устремила взгляд в другую сторону… и миг спустя негромко ахнула.
Взглянув туда же, куда и она, Ульдиссиан не увидел ничего примечательного. Однако аристократка застыла на месте, словно увиденное потрясло ее до беспамятства.
– Лилия… Лилия, что там?
– Кажется, я… кажется, там… но нет…
Крестьянин шагнул к ней, встал рядом, но и после этого никаких причин для тревоги разглядеть не сумел.
– Где «там»? Что ты такое увидела?
– Вон! – воскликнула Лилия, указывая в сторону особенно густых зарослей. – Я… кажется…
Как ни велик был соблазн попросту увести ее в деревню, а сюда воротиться после грозы, столь бурная реакция внушила Ульдиссиану тревогу: что ж там такого страшного? И тут ему разом вспомнился Мендельн. Мендельн, не вернувшийся из лесу до сих пор.
– Останься здесь.
На ходу вынимая нож, Ульдиссиан двинулся к зарослям.
Подлесок становился все гуще и гуще, а дикие травы порой достигали пояса. Как Лилии удалось там что-либо разглядеть, он не понимал, но был уверен: страхи ее не напрасны.
Стоило ему приблизиться к нужному месту, волосы на затылке поднялись дыбом. Охваченный ужасом, дюжий крестьянин едва не попятился назад.
Ноздри защекотал слабый, но тошнотворный запах, немедленно вызвавший в памяти воспоминания о чуме, о судьбе родных…
Подходить хоть на шаг ближе отчаянно не хотелось, и все же Ульдиссиан шагнул вперед.
Открывшаяся картина заставила крестьянина пасть на колено – только так ему и удалось удержать в желудке недавний обед. Нож выскользнул из пальцев, совершенно забытый перед лицом ужасного зрелища.
На клочке земли у подножья первых деревьев распростерлось то, что было некогда человеком (по крайней мере, упавшему на колено Ульдиссиану показалось именно так). Торс убитого был умело рассечен снизу доверху – примерно так же крестьянин рассек бы тушу забитой коровы. Заливавшая все вокруг кровь местами превращала землю в багровую топкую грязь. Потроха жертвы частично вывалились наружу; над источающей жуткую вонь поживой уже кружили целые полчища мух.
Похоже, взрезанное вдоль туловище показалось убийце не слишком ужасным: горло убитого тоже было рассечено, но не вдоль, а поперек, да так, что в рану свободно вошел бы кулак. Листья и прочий лесной сор украшали залитое кровью лицо, точно некое причудливое, устрашающее праздничное блюдо. Приглядевшись к убитому так и сяк, Ульдиссиан решил, что человек этот – примерно его ровесник, с черными волосами, слипшимися от запекшейся крови – ему незнаком.
Только остатки разодранных в клочья одежд и позволили Диомедову сыну понять, кому же настолько не посчастливилось. Одного цвета риз для этого было вполне довольно, а уж символ ордена миссионера сомнений не оставлял.
Убитым был брат Калиджо, пропавший служитель Церкви Трех.
Сдавленный вскрик за спиной заставил крестьянина вздрогнуть. Обернувшись, Ульдиссиан увидел позади Лилию, уставившуюся на жуткое зрелище во все глаза.
Внезапно красавица побледнела, закатила глаза под лоб, так, что зрачки их совершенно скрылись из виду… и начала оседать наземь.
Вскочив на ноги, Ульдиссиан ухитрился поймать ее за миг до того, как она упадет, и замер с бесчувственной девушкой на руках, не зная, что делать дальше. Наверное, об убийстве следовало кому-то сообщить – к примеру, капитану Тиберию, командующему серамской стражей, да и деревенскому старосте, Дорию, тоже узнать об этом не помешает…
Но тут аристократка на руках застонала, и Ульдиссиан решил, что первым делом следует позаботиться о Лилии.
По счастью, нести ее рослому, широкоплечему крестьянину оказалось нетрудно. Шел Ульдиссиан как можно скорее, стараясь не подвергать опасности драгоценную ношу. По пути он постоянно смотрел под ноги: всякий неверный шаг мог завершиться падением.
С великим облегчением Ульдиссиан добрался до деревенской околицы. В небе по-прежнему грохотало, но гроза пока не началась.
– Ульдиссиан!
Услышав оклик, крестьянин споткнулся, едва не выронив Лилию, но удержал равновесие и оглянулся на голос.
При виде спешащих к нему Мендельна с Ахилием великий страх в сердце рассеялся, исчез без следа. Оба явно тоже только что воротились в деревню. Мендельн слегка запыхался, а необычайная бледность Ахилия, надо думать, вполне могла бы сравниться с бледностью старшего из Диомедовых сыновей… хотя о его жуткой находке Ахилий наверняка знать не мог.
– Там, позади, в лесу – мертвое тело! – прорычал Ульдиссиан, как только оба остановились рядом. – На опушке, где лес начинает густеть!
– Несчастный случай? – пробормотал охотник, не сводя глаз с ноши крестьянина.
– Нет…
Ахилий угрюмо кивнул, наложил на тетиву вынутую из колчана стрелу и без колебаний направился в ту сторону, куда указывал Ульдиссиан.
– А с ней что? – спросил Мендельн. – Кто это? Ранена?
– Просто сомлела. Она тоже видела тело, – пояснил снедаемый недобрыми предчувствиями Ульдиссиан.
Он надеялся, что Лилия вот-вот очнется, но та по-прежнему безжизненным грузом покоилась у него на руках.
– Может, к Джорилии ее отнести?
Джорилия была серамской целительницей, преклонных лет женщиной, кое-кем полагаемой чуть ли не ведьмой, но всеми уважаемой за мастерство в своем ремесле. Именно она давала братьям травяные снадобья, по крайней мере, немного облегчавшие страдания захворавших родных. И Ульдиссиану, и Мендельну она помогла куда больше, чем все молитвы на свете, взятые вместе.
Ульдиссиан покачал головой.
– Ей просто надо бы отдохнуть. Должно быть, в «Кабаньей голове» у нее имеется комната, вот только… вот только нельзя же ее в таком виде туда с парадного хода тащить…
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
