Глава 4. РусланЗабор был самым обычным. Нарядным даже, сложенным из яркого жёлтого кирпича, с завитушками из металла поверху. По периметру — глазки камер. Динар Бикбаев пекся о своей безопасности, и забор несмотря на все свои завитушки был внушительным.
Я не знал, что меня привело в этот район, где на один квадратный километр площади дохренилиард богатеев. Изумрудные лужайки, аккуратно подстриженные кусты, тачки за сотни тысяч баксов. Неприступные заборы. Я припарковался на противоположной стороне дороги, зная, что долго здесь простоять не дадут — охрана. Закурил. Дым глотаю, смотрю на забор. Там, за ним, заливается брехливая собачка.
Зай имела ужасное просто обыкновение — если влезет в мысли, клещами не вытянешь. Я несколько лет успешно делал вид, что этой балованной судьбой девушки не было в моей жизни, и вполне в этом преуспел, а одна нечаянная встреча выбила меня из колеи.
— Эй!
В автомобильное стекло легонько постучали, и я нажал на кнопку, позволяя ему съехать вниз. Мужчина в тёмной форме цвета хаки придирчиво вгляделся в моё лицо.
Я знал, что он видит. У меня на морде написано, что в круг элитных богачей я не вхожу, несмотря на дорогие часы на запястье, несмотря на пусть и пыльный, но люксовый внедорожник. Я сюда не вписывался. Но так просто прогнать он меня не решался, вид у меня обычно устрашающий.
— Здесь нельзя стоять, — наконец, сказал он. — Частная территория.
Я кивнул — на забор, за которым прячется принцесса, любоваться не было никакого смысла. Не дрочить же, глядя на кирпичики и мечтая о заточенной в башне красной девице. Автомобиль мягко тронулся и повёз меня прочь.
Мой спортивный центр находился не так далеко, большая территория, стадион вокруг. День открытых дверей — масса разноцветных шариков, тьма детей, оглушающая музыка из колонок. И все вокруг шевелится, бурлит, просто кишащий муравейник, до краёв набитый чужими детьми. Я ждал завтра — завтра этот поток схлынет, займут свои рабочие места нанятые мной тренера, начнётся рабочий процесс. А пока находиться здесь откровенно жутко.
— Вам надо выступить, — прошипела, стараясь не привлекать внимания, юная девушка, которая отвечала за раскрутку центра, именно по её вине я оказался на страницах газет.
Я постарался было сбежать, но в толпе детей мне, с двумя метрами роста, затеряться было непросто. Пришлось выступить, благо речь была написана заранее.
— Вот так денежки и отмываются, — усмехнулся Сашка, когда я слез со сцены. — Вот так ещё год другой и станешь официальным миллионером.
Я поморщился — нужно оно мне было, как собаке пятая нога, хотя открыв благотворительную программу для сирот и детей инвалидов, мы выбили неплохие налоговые льготы.
— Саш, — повернулся я к нему. — Ты Шакирова видел?
Таир Шакиров был моим прежним боссом и братом Зай. Я пересекался с ним все реже, но связь поддерживали, исключительно на деловом уровне — мы оба были друг другу нужны. Сашка ездил к нему, да, но раньше меня мало интересовало, кто там принимает груз.
— Видел, — ответил Сашка. — Поздороваться он вышел.
Я помедлил, но соблазн задать неуместный вопрос был слишком велик.
— Он про сестру свою ничего не говорил?
Сашка удивлённо вздернул брови. Таир и правда был очень хорошим человеком, несмотря на все свое богатство. И ко всем людям, на него работавшим, относился к уважением. Но обсуждать с сотрудниками личную жизнь?
— Нет, — пожал плечами Сашка. — С чего бы?
И правда, с чего бы? Я осторожно протиснулся сквозь толпу — не раздавить бы никого из мелких. Оглянулся — на сцене выступают аниматоры, дети визжат, все идёт именно так, как и должно. Вышел из огромного зала, прошёл до коридору — чем дальше, тем тише. В торце дверь запасная, пожарная. На улице — лето. Жаркое, душное. Я сел на ступени, не заботясь о чистоте потертых джинс, закурил. Подумал вдруг — все именно так, как я хотел. Руслан Сафин вернулся в родной город победителем. Я крепко стою на ногах. У меня свой бизнес. Даже чёртов центр для детей открыл, как мечтал когда-то. Какого хрена тогда на душе так горько?
Сигарета догорела до фильтра, я затушил её об асфальт и ловким движением добросил до стоящей в нескольких метрах поодаль урны и тогда заметил её. Девочку.
Она стояла в тени пожарной лестницы, что вела на второй этаж здания, и настороженно на меня смотрела. Глаза круглые, внимательные, но страха в них нет, хотя обычно такие мелкие меня боятся.
— Где твоя мама? — спросил я, и мне показалось, что мой прокуренный голос слишком груб и резок, и точно малютку напугает.
Но она только склонила голову, присматриваясь ко мне. Интересно, в таком возрасте дети уже умеют разговаривать? Оказалось, умеют.
— Дома, — сказала девочка. — А няня там, внутри.
И показала на здание центра за моей спиной. Переступила ногами, одернула платьеце и снова на меня уставилась.
— А ты что здесь делаешь?
— Там шум, — ответила она. — А тут тихо. Я считала, сколько машин проедет по дороге за десять минут.
Я с недоумением посмотрел на полотно дороги тянувшееся за парковкой — ничего примечательного.
— И сколько же?
— Десять серых, четыре белых, шесть черных, пять красных и два автобуса.
— Надо же, — восхитился я. — А теперь пойдём, я верну тебя няне, пока она не вызвала полицию и не нанесла непоправимый ущерб репутации моего заведения.
Я хотел её за руку взять, шагнул к ней, но девочка доверчиво потянулась вверх обеими руками. Пришлось подхватить на руки, впрочем, ребёнок совсем ничего не весил.
— Тётя сказала, что вы чемпион, — тихо сообщила ребёнок.
Я шагаю, несу ребёнка и мысленно матерюсь — тёте этой надо бы ушам надавать, чтобы прекратила рекламировать мою персону.
— Был чемпионом, — сказал я, а потом добавил, словно это дите бы поняло. — Но спорт меня разочаровал после того, как мне в течение трех лет сломали восемь костей. Тебе понравилось бы считать кости?
— Наверное, это интересно, — с сомнением протянула девочка.
Няня нашлась быстро — заполошного вида сухопарая женщина уже бежала нам навстречу. Забрала у меня малышку, поблагодарила, а затем часто-часто затараторила по-английски. Девочка её слушала, а смотрела на меня, и серьёзный взгляд карих глаз неуловимо знакомым казался.
На прощание девочка помахала мне рукой. А мне отчего-то так паршиво стало.
— Посмотри тут, чтобы все хорошо, — сказал я слоняющемуся без дела Сашке и уехал.
Напиться нужно, вот что. И не думать обо всякой хрени. Я бросил автомобиль у ближайшего же бара. Опрокинул бокал виски со льдом — легче не стало. Захотелось на ринг, там все просто и знакомо, долбишь по живому человеку, а он в ответ долбит. А здесь… Хреновее всего то, что ни хрена не понятно, что за тоска меня гложет. И поэтому непонятно, каким клином выбивать клин. Юлька не помогала, уже проверено. На виски надежды тоже мало, но я попытаюсь.
