Нерешительно отпускает меня. Но ещё сильнее сжимает бедра, когда я слегка приспускаю шорты вместе с трусиками. Худенькая такая. На острой выпирающей косточке виднеется красное пятно. Похоже, синяку все же быть. Веду пальцами вокруг ушиба. Девочка непроизвольно сжимается. Сгибает ноги в коленях, упираясь мне в пах.
— Очень больно?
В голове возникают непрошеные воспоминания. Эти стройные ножки на моих плечах. И моя голова между ее бёдер.
Облизываюсь, как голодный кот. Кладу горячую ладонь на плоский животик, вынуждая его слегка подрагивать. Наклоняюсь, не особо осознавая адекватность своих намерений. Касаюсь губами острой косточки.
Аня вздрагивает. Начинает ерзать попкой, будто хочет уползти от меня.
Я чувствую запах ее желания. Запах молодой женщины, что дурманит голову хлеще коньяка. Снова касаюсь губами ее кожи. Не отталкивает. Притихла, будто и слово вымолвить боится. Провожу кончиком носа вдоль резинки трусиков. Дышу шумно, не в силах совладать с собой. Чувствую, как по венам раскалённая сталь течёт.
Я хочу ее. Об этом мое тело буквально кричит. Похоже и она меня.
Но так ведь нельзя? Это даже для меня слишком. Я-то привык, не задумываясь женщин использовать. Но не при таких обстоятельствах. Тем более что я уже однажды сломал ее. Видимо потому и сбежала.
Запомнил я ту ночь. Телефон зазвонил, прервав нас. Я-то и не собирался останавливаться. Хотел только послать Ларису к чертовой матери, сказать, что я передумал, чтобы она меня забирала. Был у меня к ней разговор серьезный о ее непомерных тратах. Да только птичка эта весь настрой на разгон сбила.
Я хотел продолжать. Снова и снова... Пока не остыну. Но когда вернулся, ее уже не было.
Испугалась. Ещё бы. Я на ее фоне взрослый дядька. А она нежная такая. Дрожит постоянно.
— Нет, — истеричный шёпот врывается в мои мысли.
Поднимаю глаза, готовясь успокоить девочку. А она руками голову сжимает. Выгибается, словно от боли.
— Ань, — подскакиваю к ней. — Что? Что с тобой?
— Голова! Сейчас разорвётся! — стонет болезненно.
Глазами отыскиваю телефон, и, вскочив с кровати, хватаю аппарат. Набираю номер Валерки. Врач может он и не самый толковый, но точно подскажет, что делать.
Вкратце объясняю другу ситуацию. Слушаю инструкции. Закончив разговор, бросаю мобильник на тумбочку и расторопно возвращаюсь к девушке, корчащейся на моей кровати.
— Анют, — кладу свою похолодевшую ладонь на ее лоб. — Ещё болит?
— Немного лучше, — шепчет.
— Ты... что-то вспомнила? Доктор сказал, что воспоминания могут вспышками возникать. Из-за этого и голова болеть может.
Молчит. А щеки румянцем покрываются. Значит, что-то вспомнила...
— Расскажи мне.
Она вдруг садится на кровати. Ноги спускает. Обнимает себя за плечи руками дрожащими.
— Не могу, — бормочет.
— Меня вспомнила? — настаиваю я, желая знать, что из того, что между нами было, она могла сейчас вспомнить.
— Нет. Нечего рассказывать, — упрямится девочка.
На ноги неуверенно поднимается. Пошатываясь, кровать обходит. Хочет уйти от меня. Ловлю ее руку.
— Не отпущу, пока не расскажешь.
— Я... не знаю, что это было, — смущается. — Просто ощущения...
— Ощущения? — переспрашиваю, подтягивая к себе.
— Да. Такие знакомые. Будто...
— Будто подобное уже было? — заканчиваю за неё.
— Да.
— И что же тебя так смутило?
— Не хочу думать, что я была потаскухой, — выдавливает.
Руку свою выдергивает. Идёт к двери неторопливо. Поднимаюсь, устало потирая переносицу. Сейчас бы спать завалиться. Да не могу отпустить ее. Кладу руку на дверь. Соблюдаю дистанцию. Однако чувствую тепло ее кожи на своей.
— Ты же цветочек нежный. Ну, какая из тебя потаскуха? К тебе прикоснись, — скольжу пальцами по тонкой шее, — и ты уже дрожишь вся. Опытные девочки так себя не ведут.
— Буду знать, — выдаёт обиженно.
Ручку с психу дергает. А я на ее шею залип. Склоняюсь. Касаюсь губами. Аня сдавлено стонет и тут же в моих руках поворачивается.
— Мы же почти не знакомы! Верно? — выдаёт с надрывом. — Вы были моим начальником и что же... я... я так просто... отдалась?
— Так вот что тебя беспокоит? Волнуешься, что мы мало знакомы? — усмехаюсь.
Подхватываю на руки. Возвращаю на кровать.
— Ну, давай знакомиться, — выдыхаю, укладываясь под одеяло.
— Что вы делаете?
— Устал я. Но пока не усну, можешь спрашивать все, что тебя интересует. Уходить не разрешаю. Трогать не буду.
Видимо немного подумав, Аня все же решается задать вопрос:
— Вы знаете обо мне хоть что-то?
— Ты у меня в «Gold’е» барменом была. Особо ни с кем не общалась. Клиенты от тебя тащились, конечно. Еще бы, кукла такая… Но я никогда ни с кем тебя не видел. Так что не выдумывай там себе ничего. Приличная ты девочка, — задумываюсь на несколько секунд и продолжаю: — Я тебя сначала вообще брать не хотел. Но ты как пиявка прицепилась. Три дня штурмовала мой кабинет, пока я не сдался. Взял на испытательный срок. Ты конечно бутылок перебила немеряно. Но твоя настырность подкупала. Вот я и оставил тебя. Пришлось даже на твой размер отдельно платье фирменное заказывать. Ты у нас, так сказать «не стандарт».
Замолкаю, сам удивляясь, что, оказывается, знаю о ней больше, чем предполагал.
— Почему это было для меня так важно? — бормочет под нос.
— Я тоже удивился твоей настойчивости. Вроде не такая уж престижная работа для пай-девочки. Потом понял.
— Поделитесь наблюдениями?
— Ты петь хотела. У меня единственного в городе в клубе не голая электроника стоит. Тебе микрофон нужен был.
— Я пела? — удивляется.
— Потрясающе, — зевнув, протягиваю я.
— Почему тогда не в певицы сразу напрашиваться?
— Трусиха ты. Дрожала каждый раз, когда после закрытия клуба перед пустым залом на сцену выходила. Боялась.
— А вас значит, не боялась?
— Нет, — нагло вру, чтобы она не решила снова стесняться своего голоса передо мной.
— Значит... между нами действительно что-то было? — решается.
— Мхм, — мычу. — Когда выздоровеешь, повторим.
— А если не выздоровею?
— Выздоровеешь, Невеличка, — подтягиваюсь к ней, и кладу голову на ноги. — Если спать не хочешь... споёшь для меня?
