Ник почувствовал раздражение, хотя и понимал ее реакцию.
– Я принял душ и собирался побриться.
Она посмотрела на его двухдневную щетину, потом на мокрые спутанные волосы. Да, вид, должно быть, у него дикий!
– А это ваш мотоцикл стоит во дворе? – спросила Линда.
– И вы друг Дейва? – скептически произнесла она.
Он проследил ее логику, и ему стало понятно, как Линда отнеслась к нему. Первоначальное восхищение ею исчезло. Больше всего Нику не нравилось в женщинах высокомерие.
– А почему я не могу быть другом Дейва? – возразил он холодно. – Вы имеете что-нибудь против ребят, которые ездят на мотоциклах? Да, я вижу, вам не нравятся мотоциклисты. Жаль. Но не волнуйтесь, я не заразный. Вот, держите вашего ребенка. Слава Богу, он в том возрасте, когда предрассудки родителей еще не влияют на его собственные суждения.
Ник энергично шагнул к Линде и протянул ей Рори, который тут же начал кричать. Линда хотела было забрать ребенка, но в этот момент произошло нечто, заставившее двух взрослых людей замереть.
Махровое полотенце неожиданно соскользнуло вниз, представив Ника во всей его естественной красоте.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Ник готов был провалиться сквозь землю. А Линда не то чтобы не отвела глаз, напротив, без стеснения рассматривала его тело.
Стиснув зубы Ник передал Рори Линде и нагнулся за полотенцем. Весьма неуклюже он начал вновь заворачиваться в полотенце и заметил, что руки дрожат. Это еще больше усилило его неловкость.
– Если вы уже достаточно насмотрелись, с вашего разрешения пойду оденусь, – нарочито резко произнес Ник, чтобы скрыть свое замешательство.
Нахмурившись, он повернулся и по возможности твердой походкой направился в ванную. Теперь незачем бриться. Да он просто и не смог бы держать бритву вблизи горла. Он был слишком зол на себя. И на нее.
– Простак, – бормотал Ник, натягивая джинсы. – Вздумал изображать доброго самаритянина, да только не там, где надо. Городские девушки не умеют быть благодарными, они только и знают, что искать подвох. И воспитания у них никакого.
Однако самообладание вернулось к нему, когда он оделся и посмотрел на себя в зеркало. Он сменил простую белую майку на черную безрукавку, которая подчеркнула его рельефную мускулатуру и в сочетании с обтягивающими джинсами придала ему весьма воинственный вид. Ник не понимал людей, оценивающих человека по внешности, но типа, что смотрел на него из зеркала, даже он, Ник, не пригласил бы на обед. Не хватало только татуировки для полноты впечатления. Да еще, пожалуй, пары серег. Но даже и так он являл собой, – в чем был совершенно уверен, – мужчину, совершенно непохожего на того, который мог бы заинтересовать такую женщину, как Линда.
Чтобы окончательно не испугать ее, Ник все же зачесал волосы со лба и надел кожаную куртку, которая скрыла его устрашающую мускулатуру. Хотя не испугалась же Линда, разглядывая минуту назад другую, не менее угрожающую часть его тела. В ту минуту Линда была похожа на женщину, изголодавшуюся по мужчине.
Что, по-видимому, было правдой. Одна, с ребенком… мужа давно нет, погиб… Что у нее оставалось в жизни, кроме воспоминаний? Ник знал, как тяжело жить воспоминаниями. И сколько ни убеждай себя, что никогда не обратишь внимания на представителя противоположного пола, все равно приходит день, и это случается. Линда была молодой женщиной. Молодой, здоровой, и судя по тому, как она на него смотрела, гетеросексуальной. Может быть, она его уже хотела?
Но лучше с ней не связываться. Дейв убьет его, если узнает, что он имел что-то с его сестрой. Повесив рюкзак на плечо, Ник взялся за ручку двери.
Линда расхаживала по комнате, стараясь успокоить ревевшего Рори. Мысли ее путались. Лицо пылало с того самого момента, когда она разглядывала, не в состоянии отвести глаза, обнаженное тело Ника. Она заметила, что Ник был смущен неожиданной реакцией своего тела. Ее же захлестнуло возбуждение при виде очевидной мощи его физиологии. Обнаженный, с раздвинутыми ногами, перед ней стоял прекрасный крупный самец…
Ее женское естество откликнулось на призыв мужской плоти, и какую-то долю секунды Линда хотела его, как не хотела никого раньше – даже Гордона. В воображении она уже подошла к нему и дотронулась до его тела. Даже больше чем дотронулась. Она довела его до исступления, и они соединились прямо здесь, на полу… Рори куда-то исчез. А Ник, сорвав с нее одежду, яростно, почти грубо овладел ею.
Воспаленная фантазия уносила Линду все дальше, но, когда Ник передал ей Рори, острота переживаемого как-то поблекла. С ребенком на руках она смотрела, как Ник в раздражении обмотался полотенцем и проследовал в ванную, с силой хлопнув дверью. Рори тут же заплакал, и это окончательно разрушило охватившее ее было наваждение. Теперь она чувствовала жгучий стыд. Как она могла предаваться таким низким мыслям? И кто ее герой? Бродяга, рокер.
Он даже не принадлежал к типу мужчин, который ей нравился. Ей нравились элегантные, интеллигентные, чувственные и изощренные мужчины, такие как Гордон. А этот по сравнению с ним – животное.
Но все-таки был момент, когда она испытала к Нику непреодолимое влечение. И не могла объяснить себе почему. Ее собственная фантазия пугала Линду. Как можно даже в воображении допустить такое! Впрочем, если задуматься, то причина ясна. Почти два года у Линды не было секса. Но до сегодняшнего дня она и не испытывала острой физической потребности в мужчине. Она тосковала по Гордону… по человеку, которого ей так не хватало.
Линда была скорее холодной. Гордон походил на нее в этом отношении. Может быть, потому они и ладили друг с другом, что их объединяли больше общие интересы, чем страсть. Они никогда не ссорились. Не было повода.
Разве только из-за ее желания иметь ребенка…
Рори завизжал, и Линда тяжело вздохнула. Вот у нее есть ребенок, которого она обожает. Но, похоже, без взаимности.
В руках у этого… неандертальца ее малыш был такой тихий и счастливый… Странно.
И тут в Линде проснулась семилетняя девочка. Помнится, она была поймана матерью в сарае за ужасным занятием. Разглядывала то, что ей показывал восьмилетний мальчик, то, чего не было у нее и что было у него. Последовала страшная сцена. Конечно, Линде впредь запретили играть с мальчиками, она была наказана, пристыжена, напугана. И ощущала себя грязной, мерзкой.
Дальнейшее воспитание Линды шло в том же ключе. Ее приучали относиться к мужчинам и сексу, как к чему-то отвратительному и грязному. Повзрослев, Линда научилась преодолевать заложенные в подсознании запреты, но избавиться полностью от них не могла. Эти внушенные с детства табу, так или иначе, влияли на ее поведение уже в зрелом возрасте.
Когда она занималась любовью с Гордоном, то могла делать это только в темной комнате – стеснялась выражения своего лица. И не хотела, чтобы Гордон видел его. Ведь, как ей было внушено матерью, это порочное удовольствие. По той же причине она никогда не позволяла себе громко кричать в моменты наивысшего наслаждения. Опять же – чтобы никто не услышал. И не наказал. Лишь короткие приглушенные стоны. И уж конечно, она никогда не брала инициативу на себя. Не говоря об использовании рук и рта! Однако в ее недавней фантазии все это было, что крайне удивило и озадачило Линду. Она мечтала заняться всем этим с человеком, которого не то что не любила, а даже не знала. В ней ожила иная Линда, не обремененная запретами, свободная в своих чувствах. С ней Ник мог делать что угодно.
