— Он очень хороший ученый, — просто сказала Жанна. — Он предан своему делу и по праву возглавляет этот проект; во всяком случае, найти человека, который справился бы с этим лучше его, было бы очень и очень непросто. Дэвид… его зовут Дэвид, будет очень рад встретиться с вами и посвятить вас во все детали, чтобы вы лучше представляли, как это все будет…
— В этом нет необходимости, — сухо перебил ее Сэнтин, и на его лбу появилась недовольная морщинка. — Заместитель профессора меня вполне устраивает, хотя сам мистер Сандлер, безусловно, выдающийся человек, если ему удается вызвать в своих подчиненных такую, гм-м… преданность, если не сказать сильнее.
Жанна, не заметившая его недовольного выражения, с жаром тряхнула головой.
— Он действительно настоящий энтузиаст, и предстоящее закрытие заповедника очень его тревожит. Мы остановились в городе, в мотеле. Могу я позвонить ему и сказать, что вы готовы по крайней мере подумать над нашим предложением?
Сэнтин разглядывал ее так долго и пристально, что Жанна почувствовала себя неловко. Наконец его глаза потеряли пронзительность и стали задумчиво туманны.
— Да, вы можете позвонить и сказать, что я обдумываю вашу просьбу, мисс Кеннон, — сказал он.
Пэт Доусон был так поражен, что снова не сдержался и издал какое-то неразборчивое восклицание, за что был удостоен насмешливого взгляда босса.
— Я еще не сошел с ума, Пэт, не беспокойся, — заметил Сэнтин. — Это начинание поможет нам снизить налоги, что далеко не последнее дело при моих доходах. Мой бухгалтер уже давно намекает мне на необходимость предпринять что-то такое… благотворительное.
Доусон продолжал смотреть на него, открыв рот, и Сэнтин сказал уже другим, более резким тоном:
— Отправляйтесь-ка к себе, мистер Доусон. Позвоните этому профессору Сандлеру и скажите ему, что мы с мисс Кеннон как раз обсуждаем условия, на которых я мог бы пойти на известный ему шаг.
Спохватившись, Доусон закрыл рот и поднялся из-за стола. Лицо его приобрело строго нейтральное выражение.
— Хорошо, мистер Сэнтин, я займусь этим прямо сейчас. — Он повернулся к Жанне. — Не будете ли вы так добры сообщить мне номер телефона, мисс Кеннон?
Порывшись в кармане, Жанна достала бумажку с телефонным номером Дэвида и вложила ее в протянутую руку секретаря, продолжая с легким недоумением рассматривать лишенное всякого выражения лицо Сэнтина.
— Комната 26-Б, — машинально подсказала она.
Неужели, размышляла она, после всех тревог и волнений, которые они пережили, решение окажется таким легким и простым? Раф Сэнтин взмахнет своей волшебной палочкой… нет уж, скорее, своим магическим жезлом, и все проблемы будут разрешены?
Секретарь бесшумно вышел из библиотеки и закрыл дверь.
— Вы готовы сделать это для нас? — прошептала Жанна, чувствуя, что от облегчения и радости у нее слегка кружится голова. — Вы действительно сделаете это?
— С чего вы так решили? Я этого не говорил, — невозмутимым тоном ответил Сэнтин. — Я лишь сказал, что согласен подумать.
Сняв ноги со скамеечки, он отодвинул ее ловким движением и сделал приглашающий жест рукой.
— А теперь присядьте-ка и честно объясните мне, с какой стати я должен преподнести вам подарок стоимостью два с половиной миллиона долларов.
Жанна почувствовала, что все ее надежды тают на глазах, исчезают так же быстро, как и появились. Разумеется, это не могло быть просто. Она была глупа, когда позволила себе надеяться на чудо, на волшебство. Ни один бизнесмен — даже такой богатый и могущественный, как Сэнтин, — не выпустит из рук такой лакомый кусочек, не обговорив все детали и не проанализировав возможные последствия.
Она пересекла комнату и грациозным движением опустилась на кожаную оттоманку перед креслом Сэнтина.
— Не знаю, право, что еще вам сказать, — неуверенно начала она, и Сэнтин заметил, что ее большие глаза словно светятся на внезапно побледневшем лице, выдавая ее волнение. — Мне остается только взывать к вашей доброте и щедрости, поскольку без вашей помощи огромное количество редких животных просто погибнет, а остальные потеряют свободу и отправятся за решетки зоопарков…
Когда она говорила это, по ее лицу промелькнула какая-то тень, и Сэнтину показалось, что он видит перед собой неподдельное, глубокое горе, хотя ему было непонятно, как можно так переживать из-за каких-то кроликов или оленей. Впрочем, он постарался отрешиться от всех посторонних мыслей и взглянуть на ситуацию беспристрастно.
— На мой взгляд, это последнее обстоятельство значит для вас гораздо больше всего остального, — небрежно заметил он. — Вам очень не хочется увидеть ваших четвероногих друзей в клетках и вольерах, не так ли?
Жанна кивнула и опустила взгляд.
— Живые существа в клетках… мне это кажется отвратительным, — призналась она тихо, но в ее голосе прозвучало напряжение. — Особенно после того, как они узнали, что такое свобода.
— Понятно, — медленно проговорил Сэнтин, окидывая ее любопытным взглядом. — Готов побиться об заклад, что вы сами любите свободу не меньше ваших диких питомцев. Иными словами, мисс Кеннон, вы и сами чем-то похожи на молодое дикое животное.
Жанна удивленно подняла на него глаза и почувствовала, как сердце ее неожиданно затрепетало, когда она встретилась с пронзительным жгучим взглядом Сэнтина.
— Я думаю, — сказала она, нервно облизнув губы, — что то, какова я на самом деле, или что я думаю по этому поводу, вряд ли имеет какое-то значение. В конце концов, мы обсуждаем не меня, а новый заповедник.
— А вот я вовсе не собираюсь обсуждать с вами вопросы сохранения окружающей среды, — неожиданно резко оборвал ее Сэнтин. — Насколько я знаю Доусона, он вытащит из вашего хваленого профессора всю информацию, которой он владеет, на случай если я действительно захочу что-то предпринять. Пэт — старательный и очень честолюбивый молодой человек, который сделает все, лишь бы вскарабкаться как можно выше.
Его губы презрительно скривились, и Жанна упрямо тряхнула головой.
— Мне он показался очень приятным молодым человеком, — сказала она, стараясь незаметно отодвинуться от Сэнтина, который неожиданно оказался совсем рядом. Эта близость подавляла, подчиняла ее себе, и хотя они даже не касались друг друга, Жанне все равно казалось, что Сэнтин поймал ее и не отпускает. Должно быть, это его властная энергия, его воля и жизненная сила окутывали ее невидимой шелковой паутиной, вырваться из которой было совсем не просто.
— Сидите смирно! — резко бросил Сэнтин, заметивший ее осторожные маневры, и его лицо перекосила откровенно недовольная гримаса. — Я вижу, вы ведь не какая-нибудь нервная молодая особа, которая не в состоянии и минуты усидеть на месте. В вас есть что-то безмятежное, спокойное, а в нашем суетном мире это большая редкость.
Жанна послушно затихла и даже попыталась улыбнуться.
