– Думаю, в этом разобраться несложно. «Ролекс» – часы, а «Диор» – марка знаменитых кутюрье.
– Вот видите? Я абсолютно безнадежна. – Топаз положила подбородок на согнутые колени и посмотрела в огонь. – Красиво, правда?
– Тебе нетрудно угодить.
– Думаю, это так. Иногда мне достаточно лишь подумать о том, что я жива, у меня есть огонь, чтобы согреться, а рядом – человек, с которым можно поговорить. И я чувствую себя абсолютно счастливой. – Девушка невольно поежилась. – Но мне часто бывает страшно. Не люблю оставаться одна.
И все же она не соглашалась покинуть эту чертову дыру и улететь с ним на безопасный Барбадос.
– Если собираешься остаться на острове, придется тебе привыкнуть к одиночеству, – гнев и отчаяние звучали в голосе Флетча.
– Придется, – кивнула Саманта. – А вас одиночество не пугает?
– Нет. Мне все равно. Я ведь всю жизнь был один.
– Значит, вы очень сильный человек. – Топаз внимательно изучала его лицо. – Думаю, вы из тех, на кого можно положиться в трудную минуту. Жаль, что у вас нет семьи. Вы не любите детей?
– Вообще-то люблю. И был бы не против завести своих. – Губы его изогнулись в ироничной улыбке. – Но, к сожалению, чтобы родить ребенка, надо жениться или по крайней мере завести какие-то более-менее длительные, близкие отношения с женщиной. А я давно обнаружил, что не имею для этого ни времени, ни желания.
– Понимаю, – Саманта покачала головой. – Это очень плохо. Может быть, в один прекрасный день вы передумаете.
– Едва ли. – Лицо Флетча снова сделалось непроницаемым. – Предпочитаю избегать сложностей, а для мужчины моего возраста и положения постоянная партнерша – наверняка лучший способ нажить себе неприятности. Я очень люблю то, чем занимаюсь, и не позволю ни одной женщине вмешиваться…
– Я же говорила – для вас важнее путь к цели, а не награда в конце пути, – задумчиво произнесла Топаз.
Бронсон поморщился.
– Ну, знаешь, я ведь и сам не бог весть какой подарок. Я чувствую себя как рыба в воде на заседаниях совета директоров, а вот светская жизнь совсем не для меня. Меня раздражает бестолковое топтание по комнатам во время бесконечных приемов и вечеринок. Не люблю так называемых условностей. Предпочитаю брать то, что мне нравится, и платить за это чистоганом.
– Разве одно не противоречит другому?
– Вовсе нет, – Флетч посмотрел в глаза девушки. – Сегодня, сделав Лазаро укол, ты получила то, что хотела, но тебе пришлось расплачиваться, оставшись на острове вместо него. Думаю, у нас с тобой похожая жизненная философия.
Саманта задумалась над его словами.
– Возможно, вы правы, – произнесла она через несколько секунд. – Но вы поступили против собственных принципов, когда вылезли из вертолета, уступая свое место Риккардо. Вы заплатили, ничего не получая взамен. Как вы объясните подобную импульсивность?
Флетчер задумчиво покачал головой.
– Я никогда не бываю импульсивным, хотя частенько прислушиваюсь к своему внутреннему голосу.
– И ваш внутренний голос подсказал вам, что стоит остаться на Сент-Пьер? – Саманта покачала головой, и в глазах ее мелькнула печаль. – Хотелось бы мне, чтобы это было так. Но все, ради чего здесь можно было остаться, исчезло, когда хунта захватила власть. Боюсь, вы будете разочарованы.
– Не думаю, – тихо произнес Флетчер и снова встретился с Самантой глазами. – Иногда не сразу видишь истинную награду, которая ждет тебя в конце пути. Только когда отбросишь все наносное, сиюминутное. Возможно, на этом проклятом острове осталось что-то весьма ценное для меня.
В зеленых глазах Флетча отражались языки пламени, и Саманта смотрела на него словно зачарованная. Было в нем что-то завораживающее, и дело не только в ауре силы и власти, исходившей от этого человека. Что-то еще, от чего у Топаз перехватывало дух. Она с трудом заставила себя отвести взгляд.
– Но у вас осталось не так уж много времени, чтобы это выяснить, – завтра за вами прилетит вертолет. – Допив кофе, она поставила кружку на землю. – Мне хочется на воздух. Составите компанию? Я хочу показать вам кое-что особенное.
– Почему бы и нет? У меня нет на сегодняшний вечер других планов. – Поднявшись на ноги, Флетч протянул девушке руку.
С трудом подавив овладевшую ею робость, Саманта старалась выглядеть такой же веселой и беззаботной, как Флетчер Бронсон. Ничего страшного, повторяла она себе. Это легкое волнение при каждом его прикосновении – всего лишь обычное, вполне естественное сексуальное возбуждение. Но все тело ее дрожало, а руку, которой касался Флетч, странно покалывало.
– Дайте мне, пожалуйста, фонарь, – попросила Саманта. – Чтобы попасть к моему окошку, мы должны миновать три коридора.
«Окошко в пещере?» – недоумевал Флетч, следуя за Самантой по извилистым проходам. Что ж, это так же странно, как и все, что происходит с ним сегодня. Фонарь отбрасывал на стены пещеры причудливые тени, и в волосах Саманты словно поблескивали золотистые нити. Загорелая кожа, блестящие волосы, эти невозможно красивые глаза, полные жизни, и все же Саманта казалась прозрачной и неуловимой, как утренний туман.
Плечи ее были хрупкими, как у фарфоровой статуэтки, которая украшала стол в его кабинете. И ему все время хотелось касаться Топаз, как касался он невзначай, задумавшись, холодного тонкого фарфора. Хотелось погрузить пальцы в ее густые каштановые волосы и попробовать на вкус ее губы. Желание это было таким сильным, что Флетч едва сдерживался, чтобы не дать волю рукам. Что за странную власть приобретала над ним эта девушка? Впрочем, это началось не сейчас, а с того момента, как он увидел Топаз в кабине вертолета. Просто только в эту минуту ему стало понятно, чего именно хочет его возбужденное тело.
Желание. Сжигающий все внутри голод, не похожий на то, что он испытывал когда-либо раньше, сделал его своим пленником. Флетч смотрел, как ложатся отблески фонаря на щеки Саманты, как изящно выгибается ее шея, когда девушка смеется, запрокинув голову. Ему так хотелось приблизиться к ней, заключить в объятия, чтобы передать ей ту страсть, что владела его существом. Затем овладеть ею и никогда не отпускать от себя… Одного взгляда в ее сторону было достаточно, чтобы Флетча вновь и вновь бросало в жар. Черт побери, он не может допустить этого! Он должен контролировать реакции своего тела, как контролировал все в своей жизни. А сейчас он был словно жеребец, почуявший кобылу и потерявший голову.
– Это в конце вон того коридора, – сказала, оглянувшись, Саманта. – Обещаю – это стоит того, чтобы добраться сюда.
Как он хотел ее! Так почему не протянуть руку и не взять? Ведь сексуальное влечение такой силы обычно бывает взаимным, ему, должно быть, не показалось – он действительно разглядел в глазах Саманты тот же голод, который испытывал сам. Пусть Топаз была женщиной Риккардо Лазаро, но сейчас ее хотел он, Флетчер Бронсон.
