Белл молча трудилась в кухне, изредка отдавая Санчесу и его жене указания, касающиеся приготовления ужина. В удачные дни она успевала накормить около сотни мужчин, но даже в дни менее удачные число клиентов было впечатляющим. Белл, в общем, неплохо устроилась в Плейсервилле отчасти благодаря деньгам, которыми снабдила ее Наоми, когда Белл в панике покидала Сан-Франциско.
Она должна была Наоми значительно больше, чем могла когда-нибудь выплатить. Кто бы мог подумать, что с того самого дня, много лет назад, подобрав на улице бездомную, изголодавшуюся, израненную девчушку, Наоми станет ей матерью, которой Белл и не помнила? Воистину неисповедимы пути Господни.
Вплоть до нынешнего дня они с Ван Ю справлялись с шахтерами, если те пытались позволить себе вольности. А теперь вот Ван Ю ранен и скорее всего пролежит в постели несколько недель, и она была вынуждена нанять совершенно постороннего человека, чтобы он защищал Томми от его деда.
Белл понимала, что такой умный человек, как Кейси Уокер, вскоре начнет задавать ей вопросы, и не представляла, что станет ему отвечать. Она всегда считала, что честность — самая лучшая тактика, но не могла решить, может ли поведать Уокеру правду.
Мужчина появился неизвестно откуда, и она ничего о нем не знает. Он вполне может быть подослан ее свекром, хоть и не похож на людей, которых тот нанимал обычно. Она видела кое-кого из тех грубых, неотесанных мужланов, которых Макалистер использовал для своих особых делишек. Нет, Уокер совсем не таков. Он красив и даже чересчур. Когда он ей улыбнулся, Белл привели в смущение ямочки у него на щеках и необычные зеленовато-карие глаза. Не просто зеленые или карие, а некая смесь двух цветов.
— Должен ли Санчес наколоть побольше дров, сеньора?
Белл спохватилась, попыталась собраться с мыслями и сосредоточиться на том, о чем ей говорит Долорес, мексиканка, которая помогала на кухне. Она и ее муж Санчес были уже не молоды, но оба нуждались в работе и в тех небольших деньгах, какие могла себе позволить платить им хозяйка закусочной.
— Что ты сказала, Долорес?
— Дрова, сеньора. Нужно ли, чтобы Санчес наколол еще дров для плиты?
— Нет, не сейчас. Я иду проведать Ван Ю и хочу, чтобы Санчес был тут с тобой, пока я не вернусь. В городе полно всякого сброда, который только и ищет, чем бы поживиться, так что женщине не стоит оставаться одной.
Белл подумала о Динксе и о том, что чуть было не стала жертвой насилия. Если бы не Уокер…
— Да, сеньора, понятно, — кивнула Долорес. — Я кликну Санчеса, а вы идите проведать Ван Ю. Но я думаю, что, пока Ван Ю не встанет на ноги, лучше бы его обязанности взялся выполнять какой-нибудь другой мужчина. Санчес мог бы с этим справиться, но как быть с малышом? Кто за ним присмотрит во время болезни Ван Ю?
— Я сегодня наняла человека, который будет охранять Томми.
— Вы считаете, что дедушка ребенка…
— Не знаю, — перебила женщину Белл. — Я рассказала тебе о дедушке Томми, чтобы ты, нанимаясь ко мне, знала о возможной опасности. Больше я никому не рассказывала и не намерена в дальнейшем этого делать.
— Да, сеньора, вы можете доверять мне и Санчесу. Если бы не вы, нам пришлось бы побираться на улицах или умереть с голоду. Положитесь на нас. Идите проведайте Ван Ю и Томми, мы тут со всем справимся.
— Я вернусь еще до того, как клиенты начнут прибывать, — пообещала Белл и вышла из закусочной через черный ход.
Кейси тем временем осматривался в доме. Доктор Линкольн ушел, Ван Ю уснул под действием успокоительного, которое дал ему врач. Томми сидел у постели старика, а Кейси слонялся по гостиной. Белл сказала истинную правду: четыре комнатки при закусочной, которые они с Томми и старым китайцем занимали, были очень маленькими. Уокер чувствовал себя здесь как слон в посудной лавке. Шесть шагов в сторону — и ты уже в другой комнате. Ван Ю занимал отдельную спаленку, стало быть, Томми спал в детской кроватке, установленной в крошечной кухоньке; у Белл была своя комнатка.
Кейси остановился, когда Томми тронул его за руку:
— Когда Ван Ю проснется, мистер?
— Меня зовут Кейси, Томми. — Уокер опустился на корточки, чтобы лучше видеть лицо мальчика при разговоре. — Ты, кажется, любишь Ван Ю?
— Тетя Наоми послала его сюда вместе с нами. Он очень хорошо заботится обо мне и о маме.
Кейси подвел мальчика к дивану и предложил:
— Присядь и расскажи мне о тете Наоми. Где она живет?
Он терпеть не мог использовать детскую наивность для сбора информации, но сейчас это было необходимо. Он уже давно внутренне ожесточил себя против ситуаций, которые могли затронуть его сердечные струны. Именно это сделало его хорошим детективом. Отсутствие сентиментальности и полная сосредоточенность на расследуемом деле позволяли ему добиваться успеха там, где другие терпели поражение.
— А зачем вам знать о тете Наоми? — внезапно насторожившись, спросил Томми. — Мама не велела о ней рассказывать.
— Мне нужно оберегать тебя и твою маму, и я хочу знать, какая опасность может вам угрожать, вот и все.
— Но тетя Наоми вовсе не опасная, — возразил Томми. — Она посылает мне подарки и пишет маме письма. Мы жили у нее в большом доме после того, как умер папа, чтобы старый… Ладно, это не важно, мне нельзя о нем говорить.
— О ком о нем?
— Да о плохом человеке, который хочет отобрать меня у мамы. Но мама и тетя Наоми сказали, что ни за что меня не отдадут этому человеку. В доме у тети Наоми живет много девушек. Там было очень весело.
— Томми, что ты здесь рассказываешь мистеру Уокеру? — В комнату внезапно вошла Белл. — Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не обсуждал семейные дела с чужими?
— Но ведь ты наняла Кейси защищать нас, правда, мама? Я просто рассказал ему о тете Наоми и девушках.
Белл побелела. Господи, если Уокер — человек ее свекра, то это еще одно черное пятно на ее и без того сомнительной репутации.
— Иди и посиди с Ван Ю, Томми. Он может проснуться и о чем-нибудь попросить.
— Прости, мама, — сказал мальчуган и послушно направился в спальню к старику китайцу.
— Не знаю, чего вам тут наговорил Томми, мистер Уокер…
— Кейси.
— Что?
— Меня зовут Кейси.
— Как я уже упоминала, мистер Уокер, Томми не знает, о чем он говорит. Он еще слишком мал.
— Он ничего особенного не рассказывал, упомянул только о своей тете. У вас есть и другие родственники?
— Наоми мне не родственница. У меня вообще нет родных. А Наоми — женщина, которая была невероятно добра ко мне и к моему сыну.
— Если эта особа настолько к вам расположена, почему вы обосновались в Плейсервилле? Наверное, более разумно было бы поселиться после смерти мужа вместе с человеком, на которого можно опереться. Кстати, а что же родня по линии мужа? Эти люди не помогают вам?
