Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 22
Он казался мне тонущим кораблем. Купаясь в холодах и морозах, земля покрылась коркой льда и снега. Я шел, падая в сугробы, и ни о чем не думал.
Надия, все еще возмущенная, летела вслед за мной, периодически исчезая и вновь появляясь. Мне было все равно. Даже если это был призрак, она оставалась ведьмой. Я ненавидел ее.
«Это твоя вина. Все, что случилось. Ты виноват».
Мимо пробежали дети. Они весело бегали по только что выпавшему снегу, утопая в нем коротенькими ножками, и смеялись, смеялись… А потом одна девочка зарыдала и вырвалась из общей толпы.
– Ведьма! Ведьма! – кричали ей вслед мальчишки.
Девочка споткнулась и рухнула лицом в грязь прямо передо мной. Она подняла большие испуганные глаза на меня и пораженно ойкнула. Не знаю, видела ли она когда-нибудь священника. О том, как я выглядел в тот момент, мне было неизвестно.
Слезы катились по ее раскрасневшемуся лицу. Я опустился перед ней и поднял с земли. Она даже не пыталась отряхнуть летнее короткое платьице. Отчего ребенок гулял зимой в летней одежде? Я не знал, не хотел знать.
– Ведьма! Ведьма! – продолжали улюлюкать дети.
– Пойдем! – Я взял девочку за руку и повел ее прочь от толпы.
Увидев во мне защитника, она льнула к моим ногам, словно потерянный котенок. Была ли у нее семья?.. Мы зашли за угол дома, где нас не могли видеть люди. Мне пришлось опуститься на колени перед ней, чтобы утереть мокрые горячие слезы. Она улыбнулась мне.
«Ведьма, ведьма…»
Я осторожно провел тыльной стороной ладони по ее щеке и в следующее мгновение переломил ей шею. Она обмякла в моих руках, маленькое тельце, в котором еще секунду назад билась жизнь.
Громкий крик Надии пролился на снег. Она билась и плакала, но исправить ничего не могла. Я чувствовал удовлетворение. Мне хотелось сделать ей больно. Усадив девочку на снег и прислонив ее спиной к стене дома, я быстро покинул то место и вернулся в церковь.
«Это твоя вина, Адам».
– Я знаю.
* * *
Надия стала кричать на меня постоянно, изливая весь свой яд и ярость на мою и так больную голову.
«Рафаэль лжет! Он – грешник!»
– Это ведьмы – зло! Хватит!
Кричать на несмолкающего призрака было глупо и бесполезно. Но я не мог иначе, наверное, что-то во мне тоже сломалось. Так же, как в Чейзе.
«Ты ничего не знаешь о нас! И все равно ненавидишь! Почему? Почему, Адам?»
Она была огнем, гневом и злостью. Ее фигура металась в моем сознании, словно нескончаемая буря, что прокатывается по моей земле снова и снова, а я не знал, где укрыться от этой бури.
– Вы – зло! Все вы прокляты! Продали свои души дьяволу и ради чего? Чтобы получить глупую, никому не нужную силу! Колдовство!
Надия бросила на меня презрительный взгляд, словно знала что-то, о чем я и не подозревал.
«Ты ничего не знаешь, святой отец».
Ее голос больше не был злым, он был насмешливым и слегка грустным. Как и всегда. Я успокоился и опустился на колени перед иконой, собираясь помолиться.
На улице жутко выл ветер, напоминая о нескончаемой зиме. Мое окно заносило пургой, снежинки носились с огромной скоростью, стучась и прося их впустить. Я уже говорил, что глух к чужим молитвам?
– Святой Ангел Божий, хранитель и покровитель души моей!..
«Ты можешь взывать к своему Богу, а что делать мне? Моим сестрам? Как им спастись от вашего гнева?»
– Пребудь всегда со мной, утром, вечером, днем и ночью…
«Он может быть с тобой всегда, но он не сможет тебя защитить…»
Я зажмурился, отчаянно сжимая пальцами молитвенник. Страшно! Страшно умирать, страшно становиться сумасшедшим.
– …направляй меня на путь заповедей Божиих и отведи от меня все искушения зла.
«Искушение! Ха! Священники наивны, как дети. Вы уже во грехе, и вам оттуда не выбраться, что бы вы ни делали».
– Аминь. – Я поднялся с колен и подошел к тазу с холодной водой.
Молитва, как всегда, очистила мой разум, знакомые слова устранили туман, на душе стало хорошо и светло. Но Надие и туда удалось забраться.
«Тебе не спастись молитвой!»
Ее крик звучал в моих ушах, и я ничего не мог поделать. Несколько дней подряд я не спал. Боялся кострища, на котором буду умирать. И эта глупая сизая птица, бьющая крыльями над пламенем, как будто пыталась потушить огонь… Взглянув в зеркало и увидев в нем отражение совершенно незнакомого мне человека, я зарыдал.
Рафаэль нашел меня в моей комнате в полусознательном состоянии. Он отмыл меня, напоил и заставил поесть. Я припадал к его ногам на холодном полу и плакал, прося прощения за непристойные мысли, за собственную глупость, за все, чем только мог провиниться человек.
– Простите меня, святой отец! Молю, простите! Мне кажется, я схожу с ума…
Тогда мне казалось таким важным, чтобы он простил меня. Мне была невыносима мысль, что отец может гневаться. Он тепло улыбался мне и гладил по голове. Я видел его карие глаза над собой и светлое, чистое лицо.
– Сражайтесь, Адам, – настойчиво повторял Рафаэль. – Сражайтесь, ибо ересь пустила в вас корни. Сражайтесь с ней и победите. Вы должны победить, сын мой!
Он тихо шептал надо мной молитвы, и я купался в его лучезарном ореоле. Мне было хорошо, я спал и в ту ночь не умирал на костре. Даже Надия оставила меня в покое. Я был почти счастлив.
Следующий месяц я провел словно во сне, то падая на дно беспамятства, то выплывая на поверхность глотнуть свежего воздуха. Сознание ускользало от меня в самые неподходящие моменты, когда я больше всего в нем нуждался.
Я боролся. Боролся с ересью, с болезнью, которая овладела мной, с Надией, с ее ложью. Потекли тяжелые дни. Я убивал. Помню девушку лет пятнадцати, она была на два года младше меня, кажется, на два. Ее крик разнесся по ночной улице, но никто не вышел посмотреть, в чьей крови искупался мой меч. Так много людей… Я потерял счет. Глаза, мелькающие передо мной: карие, зеленые, голубые, серые. Все они боялись меня и понимали, что приближается смерть. А я смотрел им в лицо и опускал сталь на их головы.
Женщина в потертой юбке и с заплаканными глазами. На ее лице читалась усталость, она врачевала больных. Ее кровь брызнула мне на одежду, и мне пришлось провести несколько лишних часов, очищая себя. На раздавшийся из ее дома испуганный крик «Мама!» я не обратил внимания. Она не была ведьмой, мне запомнился ее взгляд. Но я просто не мог оставить ее в живых, о ней ходили слухи. А если бы церковь позволяла слухам о живой ведьме расти, она не была бы такой крепкой и непоколебимой.
Где-то далеко-далеко, не в моем мире начиналась весна. Снова и снова цвела сирень, и пели радостные птицы. Не мой мир веселился, приветствуя пробудившуюся ото сна землю. Не мой мир звонил в колокола.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 22
