Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
– А, вот оно что... – немного недоверчиво протянула Инга, самая активная сплетница на кафедре. – Тогда понятно, почему он просил тебе вот что еще передать: тебе завтра потребуется сделать на заседании доклад о работе за второй год обучения в аспирантуре. Одним словом, ты должна поведать народу о том, сколько чего тобой обработано и написано.
– Я же в мае докладывала, – ответила Ольга. – В числе прочих аспирантов. А завтра еще кто-то отчитываться будет или только я?
– Мне об этом ничего не известно, – проворковала Инга, но по ее тону было понятно, что она недоговаривает.
Не принимая близко к сердцу очередную причуду Щубача, Оля нашла доклад, который делала полтора месяца назад на заседании кафедры. Она зачитает его еще раз – в тот раз Щубач хвалил ее, и коллеги единогласно аттестовали ее, как, впрочем, и других аспирантов.
Как и требовалось, на следующий день она появилась на кафедре без четверти двенадцать. Дамы, завидев Ольгу, прекратили разговор и уставились на нее, будто увидели Тень отца Гамлета. Оля одарила их милой улыбкой. Преподавательницы зашушукались – они ее недолюбливали, считая выскочкой (ни одна из них не имела ученой степени, числясь в вечных соискательницах), и опасались того, что, защитившись, «эта Данилина», чего доброго, станет доцентом, а потом, того и гляди, займет кресло заведующей кафедрой.
Все расселись в большой комнате, дожидаясь появления главного действующего лица – Льва Мироновича Щубача. Он был одним из двух ведущих преподавателей, в течение нескольких месяцев совмещая посты декана и завкафедрой. Потом он милостиво предложил в руководители кафедрой Наталью Богумиловну Егозину, одну из немногих, кто обладал кандидатской степенью, и та была рупором всех приказаний Щубача, исполняла его волю и никогда не проявляла инициативы, бегая по десять раз на дню в деканат, чтобы узнать мнение Льва Мироновича по тому или иному пустяковому вопросу. Работники, исповедовавшие принцип, что инициатива наказуема, Щубачу и требовались.
Часы показывали четверть первого, когда дверь на кафедру открылась – появился облаченный в дорогой костюм цвета горчицы декан. Лев Миронович никогда не приходил вовремя, искренне полагая, что настоящий шеф должен заставить подчиненных с трепетом ожидать его августейшую персону.
– Наталья Богумиловна, можете начинать, – заявил он и расположился в большом кожаном кресле, которое никто не имел права занимать, кроме него самого – все остальные преподаватели ютились на стареньких колченогих стульях.
Егозина, блеклая, косноязычная дама с вечно испуганным выражением вытянутого овечьего лица, открыла заседание кафедры. В течение последующего часа все откровенно зевали, вполуха внимая тому, как каждый из преподавателей повествует о результатах завершившейся сессии и закончившегося учебного года. Когда очередь дошла до Оли, она быстро сообщила об успехах своих третьекурсников. Щубач, который до того, закинув ногу на ногу, безучастно сидел в кресле, оживился и скрипучим голосом задал вопрос:
– А студенты, которые получили «неудовлетворительно», у вас имеются?
– Насколько мне известно, уже нет, – ответила Ольга.
Лев Миронович сверкнул стеклами очков-хамелеонов и хмыкнул. Поочередно взгляды всех членов кафедры обращались к круглым часам, висевшим на стене. Всем в тот жаркий, тягучий день хотелось одного – как можно быстрее покончить с рутиной и с чистой совестью отправиться в отпуск до конца августа.
Наталья Богумиловна в течение получаса с ненужными подробностями, заикаясь и смолкая, путаясь в словах и углубляясь в никому не интересные детали, рассказывала о том, как она преподает фонетику французского языка на первом курсе. Коллеги в душе проклинали нудную Егозину, желая одного – чтобы она побыстрее смолкла.
Заведующую кафедрой прервал Щубач. Наталья Богумиловна так и осталась сидеть на стуле с раскрытым ртом, когда Лев Миронович заявил:
– С фонетикой все ясно, Наталья Богумиловна. Благодарю за чрезвычайно информативный доклад, однако перейдем к следующему пункту повестки дня – к аттестации аспирантов.
Оля обвела взглядом присутствующих. Ей показалось, что они посвящены в некую тайну, которая неизвестна ей одной.
– Как известно, аспиранты уже делали доклад о своей работе в мае, – заявил Щубач, – и все они были по результатам данных сообщений и с учетом мнения их научных руководителей аттестованы. Все – кроме одного человека. Кроме вас, Данилина!
Ольга вздрогнула – о чем ведет речь Щубач? Он же месяц с лишним назад поставил подпись под ее годовой аттестацией, и она сама отдала эту бумажку в отдел аспирантуры. И тут Оле вспомнилось, с какой легкостью Лев Миронович перечеркнул оценку, исправив ее на положительную, в экзаменационной ведомости, уже сданной ею в канцелярию. Значит ли это, что и ее аттестация приказала долго жить?
Ей ничего не оставалось, как еще раз зачитать перед всей кафедрой сообщение о проделанной работе. В прошлый раз Щубач был полностью удовлетворен ее сообщением, а члены кафедры проголосовали все, как один, за ее аттестацию. Когда Оля смолкла, Щубач протянул:
– Ну что, у кого-нибудь имеются вопросы?
Вопросов ни у кого не было: все мечтали о том миге, когда заседание завершится и наступит долгожданная свобода.
– Тогда я скажу пару слов! – зловещим тоном произнес декан. Он сцепил на животе руки в замок и заявил: – То, о чем поведала нам Данилина, полнейшая чушь. В течение двух лет обучения в аспирантуре, в особенности в течение последнего года, она совершенно ничего не делала. Фактический материал, собранный ею, не вызывает ничего, кроме слез, теоретическая глава, которую я прочитал, написана на чрезвычайно слабом уровне.
Оля обомлела – еще несколько дней назад Щубач был совершенно иного мнения о ее работе, даже поставил в пример остальным аспирантам и заявил, что в следующем году она обязательно выйдет на защиту.
– Лев Миронович, как же так? – перебила она научного руководителя. – В мае вы говорили совершенно иное! Ведь так? Мы можем поднять протокол заседания кафедры, там черным по белому написано, что вы довольны моими успехами, да и аттестация тогда уже прошла...
– Аттестация тогда, Данилина, была неофициальная, – ответил с наглой усмешкой декан.
– Как это – неофициальная? – изумилась Оля. – А ваша подпись под бумагой, которую я сдала в отдел аспирантуры, тоже неофициальная?
Лев Миронович раскрыл кожаную папку с золотым двуглавым орлом, которую принес с собой, и извлек из нее лист.
– Вот ваша новая аттестация, Данилина, – сказал он. – Зачитываю для всех: «Аспирантка второго курса Данилина О.А. пренебрегает ведением научной работы, чрезвычайно халатно относится к написанию диссертационной работы, ею за прошедшие два года не было представлено ни единой страницы текста. Данилина О.А. утратила связь с научным руководителем, в связи с чем она не может быть аттестована за второй год обучения в аспирантуре».
Оля не верила своим ушам. Ей на мгновение показалось, что происходящее – дурной сон.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
