— А на УЗИ вас направляли?
— Зачем? — удивилась пациентка. — Врач сказала, что часто делать УЗИ вредно для ребенка. В двенадцать недель и пойду.
Татьяна уже поняла, к чему ведет Станислав Борисович, и, увы, никаких двенадцати недель у нее, похоже, не будет. Случай действительно был редкий, где-то один на тысячу.
— Как самочувствие? Есть жалобы?
— Как самочувствие… Токсикоз, — пожала плечами Валя. — Есть совсем ничего не могу.
— Давно?
— С самого начала.
— Давление?
— Вроде, нормально, — ответила девушка. — Не помню, чтобы были приступы.
— Мочу сдавали? Врач ничего не сказала?
Девушка пожала плечами:
— Вроде всё нормально.
— Это хорошо, — кивнул Станислав Борисович. — Анализы с утра сдали? — и дождавшись ответного кивка, продолжил: — А к нам с чем обратились?
Девушка засмущалась.
— У меня… выделения начались… Кровь, — выдавила она.
— Какого цвета? — невозмутимо уточнил Дежнев, словно не замечая реакции пациентки. Вот из-за таких ситуаций Таня и считала, что мужчинам не место в акушерстве и гинекологии.
— Т-темные. Коричневатые.
Сейчас попросит показать прокладку, поняла Татьяна. Однако, нет. Станислав Борисович обернулся к ней. Зуева кивнула, что всё поняла.
— Татьяна Егоровна, пожалуйста, проводите Валентину Алексеевну на УЗИ, — попросил заведующий, отдавая направление. — А потом с результатами и пациенткой зайдите ко мне. Я буду в ординаторской.
— Что-то с детьми? — испуганно спросила Валентина.
— Давайте пока не будем торопиться с выводами, — Дежнев похлопал девушку по руке. — Сейчас вы сходите на обследование, и уже тогда мы будем о чем-то говорить.
Дежнев покинул палату, и пациентка быстро одернула ночнушку и запахнула полы халата.
— Что-то серьезное? — жалобно спросила она у Тани.
— Станислав Борисович сказал идти на УЗИ, — напомнила Зуева.
Она совсем не хотела становиться гонцом, приносящим дурные вести. К тому же пока не ясно, насколько вести плохие. И Станислав Борисович ее не уполномочивал. Узист в патологии был приходящий. Пришлось идти в другой корпус через длинный подземный коридор. Три мужика, сидящие под дверью кабинета ультразвуковой диагностики, пропустили двух барышень без звука. Врач тоже оказался мужчиной, монументальным, как белый медведь в полярную ночь. Таня его раньше не видела. Он познакомился с направлением, выяснил, что за группа поддержки сопровождает пациентку, и приступил к священнодействию.
— Можно мне тоже посмотреть? — попросила Валентина.
— Вы всё равно ничего не поймете, — честно ответил узист, которого тоже никто не уполномочивал.
— Всё так плохо? — испуганно спросила пациентка.
— Могло быть гораздо хуже, — всё так же честно признался врач. — Не волнуйтесь, сейчас Станислав Борисович вам всё расскажет. Он акушер-гинеколог, он со всеми тонкостями объяснит. Вытирайтесь пеленкой, — велел он.
— А что с детьми? Всё нормально? — всё так же встревожено поинтересовалась девушка.
— Мне очень жаль, — произнес мужчина приговор и распечатал протокол УЗИ. — Но вы не беременны.
— А как же… — Валентина осела обратно на кушетку.
— Ваш лечащий врач вам всё расскажет. Поверьте, он сделает это лучше.
До ординаторской девушка шла в полной прострации, и если бы не Таня рядом, возможно и дорогу бы обратно не нашла. Впрочем, и без прострации она бы заблудилась в местных катакомбах. Валентина ни о чем не спрашивала, погрузившись в свои переживания. И Таня в глубине души радовалась, что объясняться с пациенткой придется не ей. Зуева заглянула в ординаторскую и обнаружила там Марию Юрьевну. Пожилая врач-акушер, кряхтя, налила себе чай и сообщила, что Станислав Борисович «в берлогу уполз, карты заполнять». Узист сегодня должен был придти после обеда, и Дежнев на правах главного оккупировал пустующий кабинет. Обычно опущенные жалюзи создавали здесь полумрак. Но сейчас из окна лился утренний свет. Дежнев поднял взгляд от бумажек. Зацепился им за пациентку. Потом посмотрел на Татьяну.
— Врач сообщил Валентине, что беременности нет, — пояснила Зуева.
— Сейчас совершенно точно — нет, — согласился завотделением, бросив взгляд в протокол. — Присаживайтесь. Валентина, вы знаете, как происходит оплодотворение?
Пациентка покраснела:
— Ну… Мужчина и женщина… — начала она.
— Я не о том, как происходит половой акт. А что происходит уже после того, как сперматозоиды оказались в половых путях женщины?
— Ну… Сперматозоид… сливается с… яйцеклеткой, — промямлила она, видимо, не понимая, почему врач спрашивает ее о таких глупостях.
— На самом деле, все не так просто. У яйцеклетки, — Станислав Борисович поправил очки, правда, без хулиганства, указательным пальцем, — есть плотная оболочка, которая мешает сперматозоидам в нее проникнуть. Поэтому сперматозоиды работают сплоченной командой, растворяя оболочку. И, наконец, одному из них удается проникнуть. Он, отбрасывая свой хвост, пробивается внутрь, и в тот же момент срабатывает сигнализация, и яйцеклетка становится непроницаема для всех остальных сперматозоидов. Собственно, технически она на момент оплодотворения даже не яйцеклетка, а так, заготовка. Проникновение сперматозоида внутрь активирует процессы, и вскоре мужское ядро сливается с женским, и в итоге получается полноценная клеточка, из которой готов расти новый организм. Он получил половину генетического материала от мамы, вторую половину — от папы. Это понятно?
Валентина закивала. Она вынырнула из своих переживаний, пытаясь осознать смысл того, что говорил доктор.
— Но случается — очень редко, но случается, — что сигнализация срабатывает недостаточно быстро, или сперматозоиды проникают внутрь абсолютно одновременно. И тогда с женским ядром сливаются целых два мужских. И от этого новая клеточка с тройным набором хромосом начинает сходить с ума. Она внедряется в слизистую матки, и вместо того, чтобы нормально делиться самой, начинает наращивать ворсинки хориона, те корешки, с помощью которых зародыш получает питание от матери. Они перерождаются в пузырьки, и множатся, множатся, множатся. Это называется "пузырный занос". Хорион вырабатывают огромное количество ХГЧ — хорионического гонадотропина человека, гормона беременности. Поэтому ваш врач решила, что у вас двойня.
— А ребенок? — тихо спросила Валентина.
— Зародыш с таким генетическим набором нежизнеспобен, Валя, — сочувственно продолжил Станислав Борисович. — Но случается, что в яйцеклетке после проникновения двух сперматозоидов женского ядра не образуется. Ее называют «пустой». Тогда внутри сливаются два мужских ядра. И хотя, казалось бы, набор двойной, ничего хорошего из этого не выходит. Напротив, получается только хуже. Хорион не просто начинает безудержно делиться, он превращается в злокачественную опухоль и по кровеносным сосудам начинает разрастаться по всем организму. Но мы будем надеяться, что это не ваш случай. Пока на УЗИ явных признаков такого злокачественного поведения нет. Форма полиферирующая, то есть разрастание идет в полости матки. Но после операции в течение определенного времени вам будет необходимо сдавать анализы на ХГЧ, чтобы убедиться, что операция прошла успешно. В некоторых случаях необходимо пройти химеотерапию. Я обязан вас предупредить. Но мы будем надеяться, что у вас всё будет хорошо.
