Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
– Линда очень заинтересовалась тобой, – произнёс он, сделавшись каким-то мрачным. – Почему?
Я помотала головой, хотя знала ответ и даже прокручивала его в голове, ожидая, что вот-вот Мишель сам произнесёт его вслух.
– Потому что ты, проигнорировав все указания, трепалась с ней, как со старой знакомой.
– Но она сама начала разговор. Что мне было делать? Игнорировать?
– Я могу понять, что ты ещё не освоилась, а Линда оказалась на редкость болтливой. – Он снял очки и вытянулся вперёд. – Но впредь постарайся не встревать в разговоры с гостями. Я требую не многого, верно?
– Я вас поняла, Мишель.
– Что ж, если мы друг друга поняли, тогда перейдём к делу.
Он открыл свой треклятый ящик и не глядя достал из него какие-то бумаги.
– Подпиши.
– Что это?
– Соглашение о неразглашении конфиденциальной информации и отказ от претензий в случае травм.
– Это обязательно?
– Можешь не сомневаться. Абсолютно типовой документ, не беспокойся.
Он протянул ручку и с нескрываемым любопытством уставился на меня. Я расписалась на шершавой бумаге, поражаясь про себя, как послушно это делаю. Странным образом Мишель умел давить и гипнотизировать одним лишь своим присутствием.
– Замечательно. Полагаю, Полли, ты можешь вернуться к своим обязанностям.
С этими словами он подошёл к сейфу, положил туда подписанные мной документы и вытащил другую стопку бумаг. Глаза выхватили жирную титульную строку. «Люси Брекк» – прочитала я. Мишель брезгливо повертел стопку в руках, и выбросил в урну, разорвав перед этим листочки на несколько частей.
– Ты ещё здесь?
– Я хотела спросить…
– Спрашивай.
Ничего я не хотела у него спрашивать. Более того, мне бы хотелось как можно реже разговаривать с этим типом. Поэтому ляпнула первое, что взбрело мне в голову, чтобы он не подумал, будто я специально подсматривала. Хоть это и было так.
– Для чего здесь такой строгий комендантский час, во время которого даже отключают электричество?
– В целях экономии, разумеется. Я отключаю на ночь только осветительные приборы, а не всё электричество. Ты удивишься, как часто кто-то забывает выключать торшеры или лампы. Это расточительство. Соответственно, никому не следует бродить по дому в темноте. У тебя с этим какие-то проблемы?
– Нет, чистое любопытство.
– Любопытство… – задумчиво протянул Мишель, смотря на меня сквозь стакан с водой.
– Я пойду…
После обеда мы с Питером поменяли шторы в гостиной на свежевыстиранные, а Аня отнесла старые в прачечную. На каких-то десять минут комната заполнилась ароматом цитрусовой свежести и засияла. Но шторы быстро впитали в себя затхлость и лавандовый дымок, и всё стало по-прежнему.
– Привыкнешь, – подмигнул Питер, заметив мой сморщенный нос.
– Звучит обречённо.
– Это ты слышишь обречённо. А звучит нормально.
– Даже спорить не стану. Послушай, Пит… Ты не знаешь, кто такая Люси Брекк?
Питер, до этого пребывавший в хорошем настроении, как-то осел и принялся суетливо сворачивать провод отпаривателя для штор.
– Мы же ещё не закончили. Ты куда?
– Мне… Там с фасада рама покосилась, миссис Беккер просила посмотреть. Справишься тут сама?
– Что-то не так?
– Полли, вечером поговорим, идёт?
– Вечером?
– Да, в девять мы с Аней будем играть в карты у камина. Приходи тоже. – Он спешно выбежал из гостиной
Шустрый, крепкий парень превратился в напуганного глупой страшилкой школьника, при упоминании лишь одного имени. А ведь он пробыл здесь не так уж и долго. Нужно бы узнать, сколько уже здесь работает Аня.
Я ещё примерно час провозилась со шторами и отправилась на ужин. Для Мишеля и его гостей было накрыто в столовой. Но никто из них на ужине так и не появился. Мы поедали вкуснейшие ростбифы за маленьким столиком на кухне и смотрели, как остывают их порции. Питер без остановки травил дурацкие анекдоты, почти всегда забывая их концовки. Аня вежливо подхихикивала. А миссис Беккер выглядела ужасно печальной. Думаю, это всё оттого, что даже сам управляющий не слишком-то уважал её обожаемый распорядок дня.
– А когда гостей нет, Мишель тоже ест отдельно?
– К чему такие вопросы? – недовольно спросила Беккер.
– Любопытство…
Питер нарочно очень громко стал пересказывать сценку из какого-то ситкома, дабы я ещё что-нибудь не спросила у Беккер. Неужели он боялся, что следующий мой вопрос будет про Люси Брекк? Но я уже вся погрязла в собственных мыслях. Что заставило Мишеля отказаться от обычной жизни и поселиться здесь? Он слишком молод для затворника, слишком молод и хорош собой. Не буду спорить, что есть люди, которые мечтают о спокойной жизни в подобной глуши. Но Мишель чересчур амбициозный для такой работы. Линда говорила, что здесь или ищут что-то, или от чего-то прячутся. Относится ли это и к самому Мишелю? Ко мне относится.
Я хотела заглянуть в журнал регистрации, поэтому после ужина отправилась полировать стойку в вестибюле. Но, проверив всевозможные полочки и ящики, я обнаружила только совершенно пустую книгу жалоб и предложений и журнал регистрации посетителей без единой записи. Не нашлось и рекламной брошюры или даже паршивого телефонного справочника – не слишком странно, если задуматься – единственный телефон я пока видела только в кабинете управляющего.
Я понуро облокотилась на стойку и стала разглядывать висевшие за ней картины. Рабочий день подошёл к концу. Следовало поторопиться, чтобы успеть принять душ перед игрой в карты с Питером и Аней. Следовало бы, но я не могла оторвать глаз от неприметной, на первый взгляд, картины. Она была совсем крохотной и висела в самом углу между розовыми пионами и какой-то уродливой лошадью. Никто никогда не наткнулся бы на неё случайно. Она висела там для очень внимательного зрителя.
– Нравится? – внезапно донеслось из-за спины.
Я не удивилась, увидев Линду. Она снова курила и рассматривала больше меня, чем картину.
– Я не разбираюсь в искусстве.
– Однажды в какой-то галерее я повстречала слепого, который рассматривал картины. Я поразилась и не могла не спросить, как он это делает. Тогда он ответил, что смотрит картины сердцем, чувствуя вибрацию произведения и его энергетику. Не всегда, чтобы видеть суть, нужны глаза. Понимаешь?
Я пожала плечами и снова уставилась на картину. Но как бы я ни старалась, мне не удалось почувствовать ни малейшей вибрации. С какого бы ракурса я ни смотрела – передо мной по-прежнему было изображение человека, болтавшегося в петле. Висельник. Есть ли в этом что-то сакральное? Какую суть в этом можно увидеть? Тот, кто нарисовал это – хотел что-то сказать. Тот, кто повесил картину сюда – понял, что именно. Судя по хитрой ухмылке Линды, у неё на этот счёт тоже имелись какие-то мысли. А я смотрела и не видела. И чем дольше это продолжалось, тем меньше мне это нравилось.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
