Наверное, странно было для меня, еще сутки назад бывшего нежитью, думать о гигиене, внешнем виде и физической форме больше, чем оригинальный хозяин этого тела. Однако за годы заключения, когда кроме самокопания во всех смыслах этого слова и разговорах с моими квартирантами больше ничего не оставалось, я окончательно уверился в одной простой вещи.
Да, у меня нет воспоминаний о том, что было со мной до появления в инкубаторе на первом этаже полигона. Но это не значит, что до этого со мной ничего не происходило. Я не был на сто процентов порождением полигона, у моего Я была своя предыстория. И она влияла не только на мои навыки боя или поведение, но и на более мелкие и незаметные вещи.
Даже будучи нежитью, я внимательно следил за состоянием своей экипировки, штопая разрывы и очищая грязь. И тела себе я создавал, пусть всегда разные, но при этом каждый раз достаточно привлекательные.
Нежить из Падсонитар, насколько я мог понять, не рождалась сразу с подобными наклонностями. При появлении мертвецы, даже разумные, обладали минимальным набором знаний и умений: речь, основы использования оружия и/или магии, какие-то знания о система полигонов и так далее. И создавали они свое Я с течением времени, как обычные люди, родившиеся и набирающиеся опыта с возрастом.
Я же был скорее похож на Лиотрата, который до того, как стал нежитью, прожил долгую жизнь в человеческом теле. Вот только если демилич прекрасно помнил все, что с ним было при жизни, но при этом лишился многих человеческих черт личности, у меня все было ровно наоборот. Памяти не сохранилось, а вот какие-то не присущие нежити эмоции, переживания и черты характера остались. Было ли так сделано специально теми, кто создал внутри моей души всю эту систему с дверями и способностями, или это было случайностью, я не знал. И гадать не было смысла. Я такой, какой есть, и точка.
И мне определенно нужно найти место, чтобы помыться. Речку, озеро, ручеек, на крайний случай деревенский колодец. Судя по возделанным полям, где-то неподалеку должно было быть человеческое поселение. Правда, идти туда прямо сейчас не стоило. Деревенским я наверняка запомнюсь, а этого мне было совершенно не надо. Церковники в конце концов додумаются искать на поверхности и упрощать им поиск я точно не собирался.
Получалось, что мне нужно отсидеться тут до наступления ночи, а потом отправляться на поиски селения…
— Эй, ты! Голозадый! Прикройся, будь добр! — Голос раздался со стороны поля, пока я стоял лицом к лесу и думал, чем бы себя занять на ближайшие несколько часов.
Резко развернувшись, увидел идущего в мою сторону человека с вилами наперевес. Ну почему опять вилы? И кстати, неужели я стал настолько слаб, чтобы не почувствовать и не услышать его приближение? В любом случае, теперь план с пережиданием отправлялся к черту. Убивать людей в такой близости от Нэйтулисомаля было ни в коем случае нельзя.
— Да, прошу прощения. — Разговаривать с местными тоже стоило повежливее. Поднял с земли и натянул штаны, едва сошедшиеся на моем животе-барабане.
— Чего это ты тут делаешь? — Спросил мужчина, снимая с плеча вилы и показательно втыкая их в землю перед собой. Дескать: «Смотри, без фокусов, видишь какая у меня штука есть?» Дожили, мне уже крестьяне садовым инвентарем угрожают…
— Выбрался с работы за город впервые за полгода, — вздохнул я. — Отдышаться, так сказать, развеяться. Остановился передохнуть и подумал: «Вокруг никого, погодка отличная…» Ну и вот.
— Понятно, — деревенский кивнул, и пусть ладоней с рукояти вил не убрал, позу принял более расслабленную и заулыбался. Похоже, мое объяснение его удовлетворило. — Куда-то конкретно едешь на отдых?
— Не, — махнул я рукой и сел на землю. — Родственники приглашали погостить недельку, но в последний момент у них там что-то случилось… в общем решил просто поехать, куда глаза глядят. Всяко лучше, чем в городе в четырех стенах.
— Это точно. Ты вон какой бледный, на улицу небось не выходишь совсем.
— И не говорите. Осточертело все, хоть на стенку лезь.
— А кем работаешь, если не секрет?
— В городской ратуше, писарем. — Немного подумав, выдал самый подходящий, на мой взгляд, вариант.
Профессия, одновременно и достаточно понятная, и достаточно сложная для деревенского человека, чтобы он не начал задавать вопросы. Писать и читать я умел, но подробностей работы настоящих писарей, конечно, не знал.
— Бумагомаратель. — Огласил мужчина свой приговор. Беззлобно, но было видно, что такой род деятельности ему был не по душе.
— Именно так. Хотя, в последнее время думаю, что нужно увольняться. Выгляжу, как черти что, почки что-то начали шалить, подтянуться не могу ни разу… готов спорить, у вас таких проблем нет.
— Это точно, — мужчина от лести окончательно подобрел, разгладил окладистую бороду и поправил съехавшую на бок от ветра соломенную широкополую шляпу. — Свежий воздух и хорошее питание творят чудеса. Работа, конечно, не сахар, но в последние годы благодаря Святой Церкви, — он опустил голову и осенил себя знамением. Я поспешил последовать его примеру, — урожаи выше всяких похвал, так что жаловаться и правда не на что.
— Хорошо… — я одобрительно закивал, а потом дернулся, сделав вид, что мне неожиданно пришла в голову поразительная идея. — А можно я в вашей деревне немного поживу? Нахлебничать не буду, обещаю.
— Ну… — мужчина снова напрягся. Чужаков тут явно не слишком жаловали, даже несмотря на то, что в Нэйтулисомаль постоянно прибывали сотни и тысячи путешественников. — Ну хорошо, можно попробовать. Меня, кстати, Роладом кличут.
— Веск, — я встал, подошел и протянул ему руку.
Этот жест, похоже, пришелся ему по душе, так как Ролад снова заулыбался.
— Одевайся и иди за мной.
Быстро облачившись в одежку убитого конюшего, я отвязал лошадь от дерева и последовал за Роладом. Если не получилось тайно пробраться в деревню, нужно это сделать как можно более открыто.
Глава 133
Вкус еды я ощущал не впервые. Те «деликатесы», что мне довелось попробовать в Падсонитар, пусть не были пригодны для живых, нежити отлично подходили и в прямом смысле магическим образом образовывали во рту целый фейерверк удовольствий. Однако еда людей в человеческом теле кардинально отличалась от еды нежити в теле мертвеца. Сложно описать, но, вероятно, отличие это примерно той же категории, что и разница между прохладой тени летом и теплом солнца зимой. И, надо сказать, что мне понравились оба варианта. Хотя, вероятно из-за того, что я был очень голоден, а также того, что до этого не ел чертовых двадцать семь лет, простая деревенская еда мне показалась в разы вкуснее некро-крыс.
Ролад, мужчина, что «нашел» меня, оказался в этой деревеньке старостой, так что прием мне оказали довольно неплохой. С поправками на уровень жизни, естественно. Из напитков только колодезная вода и молоко местных коровок, из еды — хлеб и сыр из того же молока, в качестве спального места — набитый сеном мешок. Впрочем, мне, провисевшему четверть века в цепях, даже это показалось царской роскошью.
