Наконец Джесс решилась сказать правду:
– Еще в школе я влюбилась в тебя без памяти. Ты учился в старших классах, а все началось, когда… – Она пристально посмотрела на него, легкий румянец появился на ее щеках. – Ты, наверное, даже не помнишь.
– Извини меня за это… – сказал Алекс, хотя на самом деле все помнил. И даже знал, какой день она имеет в виду, о чем будет говорить дальше.
– Однажды я возвращалась домой из школы. Несколько мальчишек стояли за углом дома рядом с речкой. Там тропинка вела к мосту. Они меня поджидали. Среди них был и Рональд. Его старшего брата мой отец осудил за пьяную потасовку. И Рональд желал выместить на ком-нибудь злость. А я была легкой мишенью.
Интонация, с которой девушка это произнесла, так просто, без негодования или гнева, заставила Алекса предположить, что такие ситуации случались нередко. Многих ребят, которые ненавидели Джессику из-за ее честного и принципиального отца, он знал лично. Да и сам Алекс далеко не всегда объективно относился к судье Самнерсу.
– В общем, я шла совершенно одна, а там стояли трое ребят, и тут появился ты и…
– …защитил тебя, – закончил за нее Алекс. Ему не хотелось, чтобы Джессика довела рассказ до конца. Наверняка он оказался бы необыкновенным героем.
Она и удивленно, и недоверчиво, и признательно посмотрела на Алекса:
– Значит, ты помнишь?..
Как будто это было вчера. В мельчайших подробностях. Он помнил каждую деталь. И помнил, возможно, даже лучше, чем Джессика. Эти, по ее мнению, «трое ребят» были огромными парнями, футболистами, хорошо натренированными и сильными.
Алекс подоспел в тот момент, когда они уже обступили девочку. Джессика, должно быть, сильно перепугалась, но не показывала виду. Ни в ее поведении, ни в голосе не было заметно и тени страха или паники. Она ни о чем не просила, не кричала, не пыталась убежать или бороться с ними, инстинктивно понимая, что этим только раззадорит громил.
Пристально глядя на Рональда, она говорила с ним спокойно и ровно.
Алекс не слышал большую часть слов – лишь ее мягкий, певучий голос. Вроде бы она толковала что-то про документы, которые Рональду следовало оформить, чтобы дело его брата пересмотрели.
Алекс подошел ближе и укрылся за деревом. Его не заметили. Кровь прилила к лицу при мысли, что может случиться дальше. Не способный оставить Джессику в беде, он продолжал стоять, решив, что, если парни не уйдут, придется что-нибудь предпринять.
Но легче сказать, чем сделать. Они такие огромные и сильные. А он? Нет, Алекс не был трусом, он часто дрался, а потому мог трезво оценить свои силы и знал, что с этими троими одновременно ему не справиться.
– Все так быстро произошло, – вспоминала Джессика. – Только что я шла в полном одиночестве, а в следующее мгновение они уже окружили меня. – Она внимательно посмотрела на Алекса. – А потом появился ты.
Поняв, что выжидать особенно нечего, Алекс начал действовать. Он сделал первое, что пришло ему на ум, – позвал ее. Причем сказал не «Джессика», не «Самнерс». Нет, Алекс крикнул:
– Джесс!
А Джессика продолжила рассказ:
– Ты появился словно ниоткуда и позвал меня. – Лицо у нее было задумчивое. Алекс же с трудом сохранял спокойствие. – И это, должно быть, удивило их, потому что они повернулись и отступили на шаг. Я смогла выбраться.
И она пошла прямо к нему. Без размышлений, без заминок, не оглядываясь. И он, не задумываясь, тут же обнял ее за плечи и увел оттуда.
Когда они отошли на немалое расстояние от троицы футболистов, Алекс убрал свою руку с ее плеча, но продолжал идти рядом. Близко. Он как бы невзначай оглянулся и заметил, что недоброжелатели Джессики все еще следят за ними.
Девочка крепко взяла его за руку, и он почувствовал, что она дрожит. Она не выпустила его руку, даже когда они повернули за угол.
Джесс было чертовски страшно, просто она старалась не показывать это.
Когда они дошли до ее дома, Алекс подумал, что сейчас она отпустит его, но девочка стояла как вкопанная, вцепившись в него. Он даже представить такого не мог – он стоит рядом с Джессикой Самнерс. И уж тем более не мог и вообразить, что ему это понравится – стоять с ней рядом, держась за руки.
В тот момент Алекс чувствовал себя так хорошо, так умиротворенно…
А Джессика глядела на него – у нее были прекрасные синие глаза, – и выражение ее лица стало не по-детски серьезным. Но в нем не было презрения или надменности. Она смотрела на него не так, как обычно богатые девочки смотрят на дворовую шпану. В ее взгляде легко угадывались признательность, благодарность, теплое отношение. И что-то еще, непонятное для Алекса.
Он принял это за удивление. Да, он решил, что Джесс смотрит на него с удивлением, словно впервые узнала, что существует на свете Алекс Морено. И это вполне понятно. Она – девочка из хорошей семьи, такие никогда не обращали на него внимания. И про Джесс он тоже раньше думал – она никогда не соизволит хоть мельком взглянуть на него.
Но вот она смотрит. Внимательно и беззлобно, с благодарностью. Алексу сложно было поверить в происходящее.
Но это был не сон. Она стояла очень близко, а он держал ее за руку. Легкий ветерок развевал ее волосы, кончики которых легко касались Алекса. И он вдыхал ее аромат. Она пахла, как все богатые люди, утонченно, легко, дразняще.
Алекс мог думать в тот момент только о двух вещах. Во-первых, ему очень хотелось поцеловать ее. Отчаянно. Безудержно. Он хотел прильнуть губами к ее губам, узнать, какова же она на вкус. Так же богата, легка и возбуждающа? И во-вторых, он не должен прикасаться к ней, даже близко подходить.
Джессика Самнерс была совершенством. Она никогда не попадала в неприятные ситуации, всегда опрятная, вежливая… идеальная. Никогда и ничего общего у нее не было с такими парнями, как Алекс.
И еще: меньше чем месяц назад Алекс стоял в зале суда перед ее отцом и слушал его указания, как он должен себя вести, в чем его не должны больше обвинять и что будет, если парень снова ослушается.
Следовательно, то, что Алекс осмелился приблизиться к дочери судьи, могло обернуться для него большими неприятностями. С другой стороны, не просто так он стоял сейчас рядом с ней. Он помог Джессике, а значит, стал в ее глазах героем. Она расскажет о происшествии отцу, и вот тогда многое может измениться.
Несмотря на это – а возможно, именно из-за этого, – он с силой выдернул свою руку и поскорее спрятал в карман.
И только Джессика открыла рот, собираясь что-то сказать, он опередил ее:
– Я останусь здесь и прослежу за тем, чтобы ты спокойно дошла до крыльца и вошла в дом, хотя здесь, думаю, тебе уже ничто не угрожает. – Она кивнула, а Алекс продолжил: – И не ходи больше домой одна. Дождись кого-нибудь, с кем тебе по пути. И чем больше будет народа, тем лучше.
