Через минуту Ирина лежала на кровати, подол платья задрался сверху, обнажив стройные соблазнительные ноги. Дмитрий торопливо пытался освободиться от военных галифе…
Он сполна насладился невинностью своей подруги. Та же, разомлев от любовных ласк и возлияний (к тому же сказалось действие венгерского вина), уснула.
Немного успокоившись и отдышавшись, Дмитрий почувствовал лёгкое жжение под левым соском. Он метнул взор на свою партнёршу, та мирно спала.
Дмитрий поднялся с кровати, подошёл к столу и из горлышка осушил початую бутылку вина. Затем он голышом прошёлся по комнате, открыл шифоньер[14], достал из него довоенную ситцевую рубашку, сшитую матерью, и старые брюки. Быстро, по военной привычке, оделся, сел на диван и машинально открыл чемодан… Порылся в нём и извлёк свиток пергамента, который нашёл в замковой башне вместе с кристаллом ещё весной.
Дмитрий развернул свиток, увы, но до сего момента у него просто не было возможности тщательно изучить его. Мало того, что он не хотел привлекать к себе излишнее внимание однополчан, так ещё и немецкий язык за годы войны несколько позабылся.
Дмитрий внимательно осмотрел свиток: пергамент от времени пожелтел, чернила выцвели и приобрели коричневато-красный оттенок, в правом нижнем углу висела печать с оттиском восьмигранника, видимо при её изготовлении к расплавленному воску некто приложил перстень с крупным огранённым камнем.
Он пробежался глазами по свитку, «схватив» приблизительный смысл, мысленно возблагодарив покойную бабушку, выпускницу царской гимназии, знавшую несколько иностранных языков (в том числе и немецкий) и помогавшую ему в былые времена с уроками немецкого языка. Дмитрий порылся на книжной полке и извлёк из неё немецко-русский словарь для лингвистов ещё дореволюционного издания, в котором приводились устаревшие слова и выражения. Лингвистические изыскания Дмитрия увенчались успехом. Вскоре перед ним лежал листок, вырванный из старой ученической тетрадки, испещрённый переводом. Он удовлетворённо пробежался глазами по тексту:
«Приди, Анаэль, приди! Приди ко мне добровольно во имя Всемогущего отца, во имя мудрого сына и желающего добра и блага Святого Духа. Приди Анаэль, во имя Иеговы. Приди, Анаэль, властью, данной бессмертным Элоимом. Приди, Анаэль, пусть приведёт тебя рука могущественного Меттатрона. Приди ко мне (назвать имя читающего заклятие). Прикажи своим слугам, чтобы с любовью, радостью и миром они показали моим глазам вещи, от меня скрытые (назвать то, что хочешь увидеть в кристалле). Да будет так!»
У Дмитрия перехватило дыхание от неожиданного открытия – в его руках тайна веков. Он поставил кристалл перед собой на стол и с интересом вгляделся в него. Что Дмитрий рассчитывал у видеть в нем, он ещё не решил.
– Что ж… Будем считать, что добрая фея преподнесла мне подарок… – произнёс Дмитрий. – Думаю, что стоит испытать мою находку. А вдруг что-нибудь получится… Правда, я как комсомолец должен верить в материализм, а не в потусторонние силы… Итак, начнём…
Он собрался духом, прочитал перевод средневекового заклятия, вставляя в нужных местах своё имя и то, что он желал бы увидеть. А увидеть он пожелал свою маму, Лидию Петровну.
Поверхность кристалла стала прозрачной, словно вода. Дмитрий впился в него немигающим взором и буквально мгновение спустя увидел маму. Она лежала на больничной кровати с перебинтованной головой. Подле неё стоял врач и человек в форме НКВД, который о чём-то тщательно расспрашивал, будто вёл допрос. Лидия Петровна отвечала, НКВДэшник старательно записывал её показания в пухлый блокнот. Из увиденного Дмитрий понял: мама жива, она в больнице, по факту аварии на заводе ведётся расследование, и снимаются показания со всех пострадавших.
Дмитрий пребывал в уверенности, что мама, как бухгалтер, не имеет ни малейшего отношения к аварии, её не могут обвинить ни в халатности, ни в умышленном нанесении вреда государственному имуществу, а тем более в подрывной деятельности или шпионаже в пользу иностранных государств. Успокоившись, он разделся и подвалился в кровать к Иринке, с удовольствием накрывшись шерстяным одеялом. В голове мелькнула мысль: об этот моменте он мечтал последние три года. И вот он настал: война закончилась, он вернулся домой и Иринка греет бок в тёплой постели. На работу он непременно устроится… Что ещё нужно от жизни?..
…Дмитрий пробудился первым, будильник показывал девять утра. Он достал из шифоньера свой старый спортивный костюм, оделся и отправился в ванную умываться, машинально заглянул на кухню – она была пуста, соседи уже ушли на работу. Он подумал, что тоже отдохнёт пару дней и начнёт трудовую деятельность, негоже сидеть на шее у матери, тем более она сейчас не в лучшем состоянии.
Ирина осваивала специальность архитектора, поступив в институт землеустройства ещё в начале войны. Учебное заведение не прекращало работу даже в тяжёлые военные дни. А когда немцы продвигались к Москве, Ирина и все её сокурсники рыли окопы на подступах к городу.
Сейчас Ирина была на каникулах, поэтому рано посыпаться ей овсе не хотелось, а тем более спешно покидать любовное гнёздышко.
Дмитрий привёл себя в порядок, вскипятил чайник, открыл хлебницу, стоявшую на небольшом колченогом кухонном столе (на кухне было три – по количеству соседей), принадлежавшем его немногочисленному семейству, ножом нарезал кусочки для бутербродов.
Всё это время его не покидала мысль: где он будет жить с Ириной, когда они поженятся? Он ведь живёт с мамой в одной комнате, всего-то четырнадцати квадратных метрах. На жилплощади Иринки народу тоже хватало с лихвой. Задумавшись над насущными проблемами, Дмитрий машинально раскромсал весь батон. «Ну и ладно, в обед не придётся резать», – подумал он, сложил кусочки на тарелку и направился в комнату.
Ирина ещё пребывала в стране грёз. «Пусть спит, слишком много впечатлений за вчерашний вечер», – подумал Дмитрий и с нежностью посмотрел на девушку. Он нарезал остатки шпика и колбасы, разложил их на хлеб – завтрак обещал быть вполне приличным. По времени чайник должен был закипеть, Дмитрий достал чашки из старенького серванта, поставил на стол и отправился на кухню.
В коридоре его осенила мысль: «В комнате напротив жил дядька Семён… Он, между прочим, привлекался лет десять назад по какому-то делу, но его отпустили… Странный мужик, подозрительный, неразговорчивый, лишний раз не поздоровается. Интересно чем он сейчас занимается? А комната у него приличная, светлая, хоть и небольшая, метров десять, наверное…»
Пока Дмитрий занимался приготовлением чая, эта внезапно возникшая мысль, завладевала им всё больше и больше. В конце концов, он решил «прощупать» неблагонадёжного соседа под каким-нибудь благовидным предлогом, не откладывая дела в дальний ящик, как только Иринка отправится домой, иначе соседки все языки до крови сотрут, им только дай посудачить.
Дмитрий поцеловал спящую Ирину в щёку:
– Вставай, уже давно утро… Я приготовил завтрак, а то чай остынет.
