Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
— Я предлагаю, Феликс, не допустить раскол в партии и нанести удар до того, как новый Бонапарт пожелает взойти на трон на штыках своих золотопогонных гренадеров. Мы должны заблаговременно разоблачить заговор Троцкого против советской власти, против трудового народа.
— Но если такого заговора в действительности нет?
— Если такого заговора нет сегодня, он обязательно созреет завтра — это продиктовано самим ходом истории, логикой революционной борьбы. Но тогда предпринимать что — либо будет уже поздно. Можно не сомневаться — наш враг хорошо представляет, куда и когда наносить удар. И он не будет стесняться в выборе средств.
Не сегодня, так завтра товарищ Троцкий через верное ему офицерство будет искать связи с белой эмиграцией. Ему жизненно необходимо либо заручиться ее поддержкой, либо достичь нейтралитета, чтобы в решающий момент не ждать от закордонных центров удара в спину. — Сталин достал трубку, набил табаком и не спеша закурил. — У вас, товарищ Дзержинский, имеется опыт удачной борьбы против опаснейшей террористической организации такого сильного конспиратора, как Борис Викторович Савинков.
— Вы говорите об операции «Трест»?
— Именно так. Я думаю, вам следует хорошенько подумать о новой операции. Ну, скажем, «Картель».
Сталин замолчал и выдохнул дым, испытующе глядя на «железного» Феликса, а в комнату влетело залихватское:
— Клопы подыхают, блохи умирают, моль летает, тараканы опасаются, мухи промеж себя кусаются. Единственная натуральная жидкость! Верное средство! Купите больше — семейству еще откажете в наследство!
— Я полностью с вами согласен, Иосиф Виссарионович, — после затянувшейся паузы медленно произнес Дзержинский.
— Это хорошо. Хорошо, что мы поняли друг друга.
— Думаю, в этом деле можно использовать подполковника Шведова, проходящего у нас по делу о покушении на товарища Троцкого.
Сентябрь 1614
Князь Пожарский медленно проехал меж понурых бородачей со связанными за спиной руками. Чуть поодаль, у самого входа в ямской двор, громоздилась куча брошенного оружия — не абы какого, но все же.
— Да — а, братец… — князь Дмитрий погладил седеющие усы, — лихо ты их. На такую — то ораву — и в одиночку!
— Отчего же в одиночку? Казаки Варравы в самый раз подоспели. Как и говорено было, — ответил Францишек, в православном крещении — Федор Згурский.
— Оно, конечно, верно. Да только в самую пасть ты голову сунул.
— Мне место то давно уж подозрительным казалось. В Москву ли, от Москвы ехать по этому тракту, а повелось так — с постоялого двора люди уезжают чуть свет, далее их никто не видит. И по дороге — ни крика, ни шума, ни следов каких. Вот я и сообразил, что отсель из тех, кто пропал, никто, поди, и не выезжал. А что люди сани да кибитки видели — то лишь игра, морок. Сами разбойнички, переодевшись, и ехали. Следы путали.
— Молодец, удумал.
— Что удумалось, что Варрава надоумил. Он же сам в младые годы разбойничал. Как — то на монастырский обоз напал, а там охрана знатная. Изловили его, да и положили на суку вздернуть, но тут ему свезло — аккурат канун Христовой Пасхи был. Вот в память о разбойнике, которого в тот день помиловали, и Егория жизни не лишили. С тех пор к нему прозвание «Варрава» и пристало.
— Вот, значит, отчего он за тебя тогда за саблю схватился. Неспроста в молнии божий знак увидал.
Згурский чуть заметно улыбнулся.
— Расскажи, как дело было, — продолжил князь.
— Под вечер прискакал я сюда, спросил себе горницу отдельную, коней накормить да почистить, обед самый наилучший… Когда до монет дошло — открыл ларец, а там поверху серебряные рубли да талеры. Трактирщик как глянул, так сразу добрым стал. Как Варрава говорит, «хошь до болячки прикладай». Правда, горницы свободной у него не сыскалось, так предложил мне в бане заночевать — там, мол, к предбаннику настоящие хоромы пристроены.
— Ну ты, ясно дело, согласился…
— Как не согласиться? Я еще до того, как в трактир заехал, место это кругом обошел. К заднему двору от леса тропка ведет — к баньке можно незамеченным добраться и уйти тихо… Трапезу мне хозяин щедрую выставил, тут жаловаться грех. Правда, в вино зелья сонного подмешал, ну так я ж его не упредил, что вина не пью… А как я вроде бы захмелел, чуть за полночь слышу — шорох. Глянь — лучик света пробивается, да щеколда тихо — тихо так ножом подымается. Я на лавке сел, ларец открыл, а там под монетами — восемь пистолей заряженных. Дальше что рассказывать? Как дверь открылась, монеты на пол сыпанул. Разбойнички — кто стоять остался, кто за деньгами кинулся. Я пальнул, потом за саблю схватился, а там и Варрава подоспел.
— Экий хват! — довольно заметил Пожарский. — Немалую шайку взяли! Проси себе награды.
Взгляд Францишека Згурского стал пристально испытывающим.
— И что спрошу — исполнишь?
— Мономашьего венца не обещаю, однако ж…
— Венец мне без надобности. Отпусти, князь, домой натри месяца.
— А на что тебе домой? Или тебе здесь плохо?
— Меня король Владислав не просто так в Московию с посланием к царю Михаилу направил. Он меня на верную смерть отослал.
— Вот те на! Или ему этакие молодцы не нужны?
— Пожелал зазнобу мою, невесту, замуж выдать. За тем и спровадил меня на гибель неминучую. Невеста поклялась год с половиной ждать, замуж не идти — время скоро истекает, медлить нельзя.
— Так ведь там порешат тебя.
— Может, и порешат. Может, и нет… Как выйдет. Пред тобой я чист, пред королем Владиславом — также. Я его волю до конца исполнил. Он мне наказал оставаться при царе Михаиле и быть ему послушным — так оно и сталось.
— Да… неправое дело, кривда злая… Что ж, отпускаю, езжай. Но только вернешься ли?
— Слово даю — вернусь. Коли через три месяца не будет, то, стало быть, убили меня. Тогда не обессудь, князь.
— Верю тебе. Езжай. — Пожарский вздохнул и погладил бороду. — Хотя стой. Спросить хочу. Ты, часом, не знаешь, что ж такого — разэтакого в королевском послании было, что Михаил тебя вдруг повесить вознамерился?
— Знаю. Родич мой — королевский секретарь. Он мне и поведал про то, что король Владислав каверзу задумал. И о письме рассказал. Владислав царю Михаилу слал привет свой и на царство благословение. Новый русский царь при нем прежде бестужно жил и жалован был немало. Вот король ему и отписал: мол, зла и обид я на тебя не держу, ибо ведаю, что московиты инородца да иноверца на троне не признают. Но ежели Михаил, как и прежде, Владиславу на верность присягнет, то быть меж ними империуму. И станет Михаил королю Владиславу первым другом и помощником. Нынче вон шведы под Новгородом и Псковом царю досаждают, ну а коли примет Михаил царство из рук короля Владислава, то заедино против шведов пойдут. А так как шведские земли по закону тоже королю Владиславу подвластны быть должны, то когда поход сей победой завершится, империум новый превыше всех иных европейских держав будет.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
