Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Чертовы теоретики…
– Да, конечно, – говорю я вслух.
Мы с Брейном это уже проходили: электрические великие круги – паршивая штука, лучше держаться от них подальше, если у тебя есть доступ к приличным лазерам и стабилизированной платформе. Электричество, которое веками оставалось главным оружием экспериментаторов-виталистов, давно устарело, но вот такие умники из башен из слоновой кости по-прежнему предпочитают пользоваться им для своих исследований (ведь оно так известно и понятно!); нет бы попробовать работать с современными геометрическими движками – они ведь используют свет, у которого нет таких гнусных побочных эффектов, как у электрических кругов. Британская школа во всей красе. А вот в Штатах, когда не нужно устраивать идиотские обманки с «дистанционным наблюдением» для пресс-службы, Черная комната уже вовсю экспериментирует с большим лазером «Nova» в Лос-Аламосе, а все думают, что они там занимаются бомбами. А нам тут дают поиграть с безопасным оптоизолированными геометрическими движками и призывными кластерами? Дудки! С нами старенький доктор Вольт и его отмороженный напарник, мистер Ампер, и не дай бог попасть под шлейф заземления, когда работает оккультный сердечник.
– Ладно, сейчас устроим перерыв, а когда вы вернетесь примерно через пятнадцать минут, пойдем дальше: пора продемонстрировать вам азы связывающих заклятий. Вечером мы будем говорить о последствиях бесконтрольного призыва.
(Бесконтрольные призывы – это ПЛОХО. В лучшем случае кто-то умрет, а в его мозгах поселится чуждая сущность, в худшем – получишь физический портал в иной мир. Так что не делайте так, ладно?)
Лектор хлопает в ладоши, смахивает с них невидимую меловую крошку, а я встаю и потягиваюсь – а потом вспоминаю, что нужно закрыть папку. Существенная разница между этим курсом и нудным предметом в университете заключается в том, что весь материал здесь засекречен по третьей статье, и кара за то, что ты позволил кому-то заглянуть в свои записи, будет очень суровой.
На полпути между двумя аудиториями расположена комната ожидания, выкрашенная казенной капустно-зеленой краской и уставленная безвкусными модульными скамьями такого вырвиглазного буро-оранжевого цвета, что я невольно думаю о семидесятых. Кофейному автомату прямая дорога в антикварный магазин: не удивлюсь, если он заводной и на шестеренках. Мы покорно выстраиваемся в очередь и возимся, чтобы отыскать обязательные монетки по двадцать пенсов. Потрепанный и пожелтевший плакат на стене напоминает нам, что «БОЛТУН – НАХОДКА ДЛЯ ШПИОНА». Может даже, это своего рода ирония или сардонический профессиональный юмор, но я бы на это не рассчитывал. (Берик-апон-Туид до 1992 года продолжал воевать с царской Россией, и я ничуть не удивлюсь, если узнаю, что какой-нибудь смутный департамент Уайтхолла – например, отдел шиномонтажа службы технического контроля электроподъемников в министерстве транспорта – до сего дня не на жизнь, а на смерть бьется с Третьим Рейхом.)
Когда работаешь в Прачечной, поневоле узнаешь самые своеобразные несуразности нашего дипломатического наследия – видишь призраки минувших войн, которые, если потребуется, будут разбужены одним щелчком. Никогда не жившее спит мертвым сном, пока не пробудится, и не только мы, обитатели старомодного пространства-времени по Эйнштейну, умеем заключать договора, верно?
Один из курсантов подходит ко мне и улыбается трупной улыбкой. Я смотрю на него и с трудом сдерживаю желание отодвинуться подальше: это Фред из бухгалтерии, тот самый, что все время ломает свой компьютер и потом хочет, чтобы я его починил. Ему слегка за пятьдесят, у него сухая пергаментная кожа (кажется, что гигантский паук высосал из него все соки), и он надел костюм и галстук на второй день пятидневного курса – словно явился из другого десятилетия. И костюм выглядит так, будто он в нем спит, если не живет – в смысле, так, будто он его уже второй раз заложил и третий год ремонтирует.
– Невзлюбил вас доктор Фольман, да?
Мне остается только сопеть и все-таки отодвинуться.
– Метафорически или эротически?
На лице Фреда возникает озадаченное выражение:
– Как-как? Метаформически? Нет, я о том, что характер у него паршивый, вот и все. – Он заговорщицки наклоняется ко мне: – Я тут ничегошеньки не понимаю. Сам не знаю, зачем я тут, но у нас учебный бюджет недорасходуется. Нужно было потратить курсовые кредиты, иначе в будущем году не дадут. Ирен пошла изучать евнухическую тропологию, что бы это ни значило, а меня направили сюда. По жеребьевке. Но мне это как свинье апельсины. А вот вы вроде как интеллектуал. Вы, наверное, понимаете, что тут происходит, и можете мне пояснить…
– М-м?
Я пытаюсь спрятаться за стаканчиком с кофе и умудряюсь обжечь пальцы. Пока я ругаюсь, Фред каким-то образом оказывается у меня за левым плечом.
– Понимаете, Торсун из отдела кадров мне сказал, мол, отправляем тебя, чтоб ты потом стал в отделе сисадмином, а то эти умники из техподдержки нам очки втирают. Но Его Фольмичество только шутки шутит про дьявола, и черных козочек, и ножи. Он что, один из этих, как их, сатанистов, про которых нам четыре года назад рассказывали?
Я стараюсь дематериализоваться как можно незаметнее.
– Я не уверен, что этот курс вам подходит, Фред. Он быстро переходит к практической части, и это опасно, если вы не знакомы с лабораторной техникой безопасности. Вы уверены, что хотите тут остаться?
– Уверен? Ну да! Конечно, уверен! Просто курс мне не нравится. Во-первых, где же сроки соглашения и условия поддержки? Это же самое главное. Хоть с дьяволом, но договор есть договор: нужно сначала узнать, кому звонить, чтобы получить настоящую техническую поддержку. И разве ГБЭК допустила использование всего этого оборудования в правительственных сетях?
Вздыхаю.
– Поговорите с доктором Фольманом, – советую я и не очень вежливо отворачиваюсь.
Хотя бы один человек, который ошибся курсом, находится всегда, но мы уже второй день учимся, а он до сих пор ничего не понял – это же рекорд, наверное?
Все допивают кофе, курильщики магическим образом выныривают из своего тайного подпространства, и мы маршируем обратно в аудиторию. Лектор – доктор Фольман – прикатил дряхлую испытательную установку; выглядит она так, будто пара катушек Теслы занимаются любовью с мостом сопротивления рядом с распределительной коробкой, которую, мамой клянусь, выковыряли из «Моррис-Майнора» 1948 года. Жила на пентакле – из настоящего, хотя и потемневшего от старости, серебра.
– Итак, кофе в сторону: сейчас мы применим кое-что из того, о чем говорили до перерыва, на практике.
Фольман очень деловой – мчится по учебному плану с ретивостью прирожденного школьного учителя:
– Мы попробуем провести малый призыв – заклятье третьего типа – по координатам, которые я написал на доске. В итоге мы должны получить первичную материализацию безымянного ужаса, но это будет вполне управляемый безымянный ужас – до тех пор, пока мы соблюдаем разумные меры предосторожности. Следует ожидать неприятных визуальных искажений и проторазумной болтовни, но ужас, по сути, ничуть не разумней репортера «Мировых новостей» и серьезной угрозы не представляет. Тем не менее не следует считать его безопасным: вы вполне можете погибнуть, если будете пренебрежительно обращаться с оборудованием. На случай, если вы забыли: по контуру пойдет ток в пятнадцать ампер с напряжением в шестьсот вольт, а основная плата изолирована и точно ориентирована по магнитной оси север – юг. В этом призыве мы используем геометрию модифицированного пространства Минковского – она выводится, если приравнять число Пи к четырем; фрактальных измерений нет, но все немного усложняется, поскольку пространство, в котором мы расчерчиваем эту диаграмму, заполнено люминофорным эфиром. Пожалуйста, подходите ближе, вы все должны стоять внутри защитного кордона, когда я подам напряжение на контур. Манеш, будьте добры, включите знак «ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН»…
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
