Брак их нельзя было назвать безоблачно счастливым, но и несчастным он тоже не был, потому что они были искренне привязаны друг к другу и потому что у них родилась Сандринья.
Только с рождением маленькой Сандры Орестес почувствовал себя отцом. Чувство это было так неожиданно, так счастливо, так полно, что он вспомнил и о рождении своей старшей дочери. Он отыскал Элену и, увидев, как тепло она откликнулась на его появление, пригласил ее в крестные к Сандре.
С тех пор они, можно сказать, дружили – Орестес, Лидия, Сандра, Элена, но не Эдуарда. Она не простила отцу ничего – ни его отсутствия в своей жизни, ни его появления. А появлялся он часто нетрезвый и хоть в отглаженной рубашке, но в потертом костюме. Младшая дочь обожала отца, старшая стыдилась.
После очередного визита Орестеса Эдуарда устраивала матери скандал, требуя, чтобы этот человек оставил их в покое.
– Но это же твой отец, – потерянно твердила Элена, – ты когда-нибудь поймешь, что это значит.
– Если он хотел быть моим отцом, мог позаботиться об этом раньше! – резко отвечала Эдуарда. – Я не считаю своим отцом опустившегося пьяницу!
К сожалению, Элена ничего не могла возразить дочери. Тем более что Орестес вновь вернулся к своему старому греху, из-за которого не мог долго удержаться на работе, а когда приходил навещать Элену с Эдуардой, то непременно выпивал для храбрости.
Что могла поделать Элена? Только надеяться, что в один прекрасный день отношение Эдуарды переменится: когда-нибудь она повзрослеет и поймет, что отец есть отец и очень хорошо, что он у нее человек деликатный и добросердечный.
Надеялся на перемену и Орестес. Эта надежда стала для него своего рода манией. Ради того, чтобы услышать от Эдуарды ласковое слово, он был готов пойти на все. Да, на все – вот даже потратил хозяйственные деньги и заказал костюм только для того, чтобы, увидев его хорошо одетым, Эдуарда приветливо улыбнулась…
Орестес торопливо шагал по улице, направляясь в ресторанчик Вилсона, в котором Элена с Флавией обычно обедали. Они облюбовали его потому, что, во-первых, он был совсем рядом с их мастерской, а во-вторых, подругой Вилсона была Марсия, очаровательная креолка, художница по керамике, с которой они работали. Орестес надеялся застать там Флавию и перехватить у нее денег. Если бы Элена была здесь, проблем бы не было: время от времени она охотно одалживала ему небольшие суммы. Теперь, правда, сумма была значительной, Элены не было, а Флавия… Кто знает, что скажет Флавия? Но попробовать все-таки стоило.
Орестес просто представить себе не мог тот скандал, который разразится, если у них отключат электричество. Он даже думать о таком не хотел. Это будет конец всему, смерть, светопреставление.
Флавии еще не было, и Вилсон предложил Орестесу бокал пива. Тот не мог отказаться, ему нужно было взбодриться, немного выпить для храбрости… За одним бокалом последовал второй, потом третий. День был жаркий, Орестеса развезло, он перешел на диван и прикорнул на нем в ожидании Флавии.
Флавия и Марсия пришли вместе. Они возбужденно что-то обсуждали. Заметив Орестеса, они сочувственно покачали головами и, конечно же, не стали его будить.
– Я была у врача, – лихорадочно блестя глазами, шептала Марсия Флавии, – он подтвердил: я беременна. На этот раз делать аборт я не собираюсь. Хватит с меня, два я уже сделала!
– Я уверена, что Вилсон, когда поймет, что ты хочешь ребенка, не будет против, – попыталась успокоить ее Флавия. – Я тебя от души поздравляю. Дети – это такая прелесть!
– И не говори! – Лицо Марсии осветила улыбка. – Посмотрим. Ты же знаешь, у меня скоро день рождения, и Вилсон все время пристает с вопросом, что мне подарить. Так я ему скажу, что главный подарок он мне уже сделал!
Женщины весело рассмеялись, рассмеялся и подошедший Вилсон, невысокий белокурый мужчина с моложавым лицом. Он и не подозревал, какой ему готовится сюрприз к дню рождения Марсии.
– Кстати, Орестес искал тебя, Флавия, – сообщил Вилсон.
– Ничего, пусть поспит, я думаю, ему не к спеху, – отозвалась Флавия, блондинка с тонкими чертами лица и серыми глазами. – Мы пообедаем, а потом будем в мастерской у Марсии. Когда проснется, ты ему скажешь…
Орестес проснулся, когда жара уже начала спадать. Сначала он не понял, где находится, и, только взглянув на столики, сообразил, что задремал в ресторане. А Флавия?! Неужели он ее упустил?
Поглядев на его испуганное лицо, Вилсон рассмеялся.
– Можно подумать, что Флавия решает твою судьбу, – сказал он.
– Ну не совсем, конечно, но что-то в этом роде, – пробормотал Орестес. – Она здесь была? Что же ты меня не разбудил?
Лицо у него стало, как у обиженного ребенка, еще немного, и на больших карих глазах заблестят слезы.
– Да не расстраивайся ты так, вот чудак, право слово! – успокоил его Вилсон. – Они в мастерской.
Орестес отправился в мастерскую. Флавия отбирала вазы, которыми собиралась украсить интерьер, над которым работала. Вазы были удивительные, то в виде раковин, то похожие на причудливые листья, обливные, переливающиеся. Марсия стояла в переднике, вся перемазанная глиной.
После положенной светской болтовни Орестес отвел Флавию в сторону и попросил взаймы на счет Элены четыреста двадцать реалов.
– Конечно, сейчас выпишу чек, – мгновенно ответила Флавия. – Тебе переведут.
– Нет, если можно, наличными. Знаешь, у меня временно нет счета в банке.
– Извини, – отозвалась Флавия. – Тогда пойдем, я получу по карточке.
Они простились с Марсией и вышли на улицу. Дело уже шло к вечеру, заплатить за электричество сегодня Орестес явно не успевал, но зато завтра… Он был счастлив и болтал без умолку.
Флавия отдала ему деньги у ближайшего банкомата и помахала на прощание рукой.
Когда Орестес добрался до дома, было уже совсем темно. И не только на улице, но и в доме. Орестес вошел в эту темноту с замиранием сердца. Темнота и похоронное молчание – вот чем встретила его квартира.
В столовой на столе горело несколько свечей, и при их колеблющемся свете сидели и ужинали Лидия, Сандра и Фернанду.
Фернанду, который из нескладного подростка превратился в высокого, широкоплечего красавца со жгучими глазами, был теперь главной опорой матери. Он окончил летную школу и работал пилотом в вертолетном парке. Дома он бывал не часто.
Сандра обожала сводного брата. Стоило ей завидеть в небе вертолет, как она начинала кричать:
– Нанду! Нанду! Это летит Нанду!
Сейчас только глаза Сандры с сочувствием обратились к отцу, Фернанду и Лидия смотрели в свои тарелки.
– Это какое-то недоразумение, – сказал Орестес, садясь на свое место во главе стола. – Завтра я все выясню. Возмутительное недоразумение!
